Тайна персидского обоза

– Как вы думаете, Клим Пантелеевич, может ли та пропажа быть как-то связана с персидской монетой, которую я вам вчера показывал? – снова вступил в разговор Поляничко.

– Весьма возможно.

– Карта, пропавшее золото… Что ж, получается, кладом запахло? – расправив усы, начальник сыска выжидательно посмотрел на адвоката.

– На этот вопрос, Ефим Андреевич, можно будет ответить только после того, как вы официально запросите у Департамента полиции сведения об имевшей место давней пропаже. Если с Фонтанки, шестнадцать, вам ответят, что золото, исчезнувшее еще в 1828 году, так и не нашлось, то тогда можно будет надеяться на отыскание клада. Правда, при условии, что прежние злоумышленники не растратили похищенное и спрятали золотые монеты в наших краях.

– Раскрыть преступление почти столетней давности и вернуть казне похищенное золото?! – Каширин нервно сглотнул слюну. Его глаза округлились, челюсть отвисла, и полицейский, полуприкрыв ладонью рот, выговорил дрожащим от волнения голосом: – Батюшки-светы! Да это ж как минимум внеочередной титулярный советник, Станислав II степени и перевод в Санкт-Петербург!

– «А вы, голубчик, не волнуйтесь и смотрите на жизнь философически!» – сказал палач арестанту, накидывая ему петлю на шею, – сострил Леечкин.

– Учила ворона сокола летать, – не остался в долгу Антон Филаретович и, словно воробей в дождливую погоду, обиженно нахохлился.

– Ладно, господа, по-моему, давно пора осмотреть этого Корзинкина, – предложил Поляничко и первым направился к выходу, а за ним гуськом потянулись остальные, и только Ардашев не мог оторвать взгляд от старого, покрытого паутиной трещин полотна неизвестного художника.

9 Загадочная смерть

Покойник лежал на кровати, накрытый длинной простыней, и словно большой белый сугроб занимал почти половину комнаты. На низкой, похожей на старый пень тумбочке тупо уставились в стену теперь уже осиротевшие очки археолога с одним вечно треснутым окуляром. Слепое завешенное зеркало имело печальный и бессмысленный вид. Через открытое окно доносилось веселое воробьиное щебетание, перебиваемое озорным скворцовым присвистом-перещелком. Разложенные на одежном шкафу черепа двух сарматских воинов смотрели пустыми зловещими глазницами и, кажется, злорадно улыбались.

Доктор Лисовский уже закончил осмотр и, примостившись на краешке стола, старательно скрипел стальным пером. Завидев полицейских в компании Ардашева, он привстал:

– Через минуту, господа, медицинское заключение будет готово.

– Позвольте узнать, доктор, как вы здесь оказались? – справился Поляничко.

– Рано утром меня вызвала госпожа Загорская. Однако если вы считаете, что освидетельствование должен дать штатный полицейский врач…

– Нет-нет. Мы вам крайне признательны за помощь.

Начальник сыскного отделения одним махом скинул простыню с бездыханного тела. Назар Филиппович лежал на спине, его голова была склонена набок, а левая рука сломанной веткой свисала вниз. Бездыханное лицо приняло землистый цвет, и мертвая синь покрыла крючковатый нос и уши.

Лисовский вручил Поляничко лист почтовой бумаги, исписанный разборчивым, совсем не докторским почерком, и сказал:

– Ну, а если в двух словах: Назар Филиппович Корзинкин скончался сегодня под утро, между тремя и четырьмя часами. Покойный ранее мною обследовался, и мне известно, что он страдал чахоткой. Вероятнее всего, смерть наступила в результате отека легких серозной жидкостью, чему предшествовал острый приступ сильнейшего кашля с извержением кровавой мокроты. Более подробную картину можно будет получить, проведя вскрытие.

– Я думаю, таковой надобности не имеется, однако я попросил бы вас еще немного подождать.

Викентий Станиславович ответил согласием на просьбу Поляничко и тут же покинул комнату. Каширин, не дожидаясь указаний начальства, судорожно перебирал лежащие на столе бумаги. Не обнаружив ничего интересного, он распахнул шкаф и стал рыться в вещах теперь уже бывшего постояльца.

Устный опрос свидетелей, проведенный Леечкиным, еще больше убедил полицейских, что Назар Филиппович умер в результате естественных причин. Дворник, горничная, Варенцов, Савраскин, актриса Ивановская и Шахманский подтвердили, что дверь краеведа была заперта изнутри не только на ключ, но и на щеколду, поэтому и решили снять ее с петель. Войдя в комнату, они увидели лежащего на кровати Корзинкина. Единственное окно было плотно зашторено и закрыто на шпингалеты.

Клим Пантелеевич тем временем осмотрел тело и, выйдя в коридор, побеседовал с прислугой, а затем долго и настойчиво что-то объяснял доктору. Во время разговора лицо Лисовского принимало оттенки явного неудовольствия – от свекольной красноты до капустной бледности.

– Ничего нет, Ефим Андреевич, ни карты, ни дневника. Все обыскал, – Каширин опустил руки и утомленно облокотился на дверную притолоку.

– Зря старались, Антон Филаретович. Ведь с самого начала было понятно, что документы забрал убийца, – поигрывая круглой ручкой трости, заключил вошедший Ардашев.