Тайна персидского обоза

– Вот в том-то и дело, что возможно, – сделал ударение на последнем слове полковник. – А это значит: может быть, да, а может, и нет! А с разрытыми ходами что делать? Обратно засыпать или экскурсии по ним водить будем?

Ответа не последовало, но сзади послышались шаги. Все обернулись. В сопровождении дежурного офицера приближался Ардашев.

– И несет же его нелегкая, – досадливо пробубнил Каширин.

– Добрый вечер, господа. Хотел к вам, Ефим Андреевич, в гости наведаться, а мне околоточный разъяснил, что все сыскное начальство персидский клад ищет, – хитро улыбнулся присяжный поверенный.

– Что поделаешь, Клим Пантелеевич, если начальство так распорядилось. Сказано – искать, вот и копаем.

– Разрешите полюбопытствовать? – присяжный поверенный указал в направлении склада.

– Сколько угодно…

Ардашев в одиночестве спустился в помещение. В дальнем левом углу огромная каменная плита была вытащена из земли и немногим более чем на пол-аршина отодвинута в сторону. На полу высилась земляная куча. Постояв на месте, адвокат вернулся и вновь обратился к начальнику сыскного отделения:

– Ефим Андреевич, не могли бы вы уделить мне несколько минут? Прошу прощения, господа, – извинился он перед присутствующими, – но это разговор сугубо конфиденциальный и касается третьего лица.

– Что ж, тогда пойдемте ко мне, – обрадовался Поляничко, оставив на долю подчиненного продолжение нелегкого разговора с полковником.

– А как же с разрытыми траншеями быть? – вымолвил в растерянности коллежский секретарь.

– Занимайтесь, Антон Филаретович, занимайтесь, – махнул рукой старый сыщик и вместе с Ардашевым направился к выходу.

Интендантство и полицейское управление стояли почти по соседству. И уже через несколько минут начальник сыскного отделения и присяжный поверенный сидели на шатких венских стульях казенного кабинета.

– Насколько мне известно, по подозрению в совершении смертоубийства госпожи Загорской арестован ее внук Аркадий Шахманский. Как я понимаю, для этого у вас имелись достаточно веские основания.

– Именно так, Клим Пантелеевич. – Поляничко открыл дверцу стола и выложил на его зеленое сукно какой-то листок и пару калош, выглядывающих из мятой газеты. – Перед его арестом нам подбросили вот это, – он указал на анонимное послание. – Я лично выехал на место и нашел этот сверток.

Адвокат внимательно осмотрел записку и пару калош. На подошве остались следы песка, очень похожего на тот, которым была посыпана боковая дорожка. Внутри холодным блеском отливали металлические вставки с буквами «А.Ш.». Тяжело вздохнув, Ардашев спросил:

– А что говорит по этому поводу Шахманский?

– Не сознается. Говорит, что калоши его, но за день до убийства их украли. Однако его слова ничем не подкреплены. А между тем, Клим Пантелеевич, у него полностью отсутствует алиби. Мы допросили всех, кто был в тот день на смотровой площадке, и получается, что в момент убийства Загорской Шахманский отсутствовал дольше всех, и притом он гулял в одиночестве, что, согласитесь, несколько странно. К тому же вам хорошо известно, что внук – самое заинтересованное лицо в смерти бабки, ведь именно ему по духовной отписано два дома.

– Вы были бы совершенно правы, Ефим Андреевич, если бы не одно «но».

– Какое?

– У Шахманского есть алиби: в момент убийства он был достаточно далеко от места происшествия, и к тому же не один…

– А с кем, позвольте узнать?

– С горничной – Анной Перетягиной. Она, правда, замужем, и я не знаю, согласится ли она это подтвердить. Насколько я понял, арестованный об этом обстоятельстве и не заикался.

– Оно и понятно – дельце-то субтильное, – расправил нафабренные усы Поляничко. – Они, думаю, не псалтырь читали. – Полицейский помолчал, а потом добавил: – Так-то оно так, но прежде об этом должен заявить сам подозреваемый, и лишь после этого следователь может допросить свидетельницу. А вам, Клим Пантелеевич, об этом сама прислуга поведала?

– Нет. Их видел художник Раздольский. И если даже Перетягина или сам Шахманский откажутся засвидетельствовать факт совместного нахождения, за них это сделает Модест Бенедиктович. Так что придется начинать именно с его допроса.

– Ну, хорошо. Я сегодня же поставлю об этом в известность Кошкидько. Но даже если это подтвердится, Шахманский все равно останется под стражей… А может, придется арестовать еще и прислугу.

– Почему?

– А вы не допускаете, что он и Перетягина заранее сговорились и горничная, по указанию любовника, лично воткнула спицу в ухо своей хозяйке, а потом, чтобы иметь алиби, эта парочка устроила показную любовь перед глазами художника?