Тайна семьи Вейн. Второй выстрел

– Именно. Мы думали, это может пригодиться в суде. У меня с собой имеется копия. Вы, вероятно, захотите с ней ознакомиться. По нашим воспоминаниям, тут записано куда более точное время, чем вы упоминали.

Вот это уже явно очко в мою пользу.

– Благодарю, – немедленно отозвался он и взял предложенный мной листок. – Итак, я вижу, что даже по вашему собственному отчету вы провели внизу не меньше шести минут. Мне бы хотелось, чтобы вы подробнее описали, чем занимались в это время. Нет никакой необходимости добавлять, что, если мистер Скотт-Дэвис был убит первым же выстрелом, вы все это время находились в нескольких ярдах от его мертвого тела, а если вторым – то в нескольких ярдах от него самого, пока он был еще жив. И мне нет никакой нужды, мистер Пинкертон, указывать вам на крайнюю важность ваших показаний касательно этих шести минут, которые вы, по вашим словам, провели внизу в полном одиночестве.

Ровно та же самая дилемма, перед которой меня уже ставил суперинтендант – и практически теми же самыми словами. Но хотя я посвятил этому пункту немало размышлений, однако все же не мог дать более убедительного ответа, чем прежде.

– Как я уже сказал, я спустился вниз, чтобы успокоить миссис Фитцуильям. Несколько раз я окликал стрелявшего – наверняка миссис Фитцуильям подтвердит мои слова, – добавил я с легким поклоном в сторону помянутой дамы. Та слабо кивнула в ответ. Джон уже пообещал накануне, что поговорит с миссис Фитцуильям, чтобы она поддержала меня по этому пункту.

– Убедившись, что стрелок, по всей вероятности, удалился, поскольку второй выстрел прозвучал гораздо дальше, я вернулся на место, где мы разыгрывали наш спектакль, и забрал портсигар и спички, которые, как мне вспомнилось, я там оставил. Возможно, там я слегка зазевался. Скорее всего. Потом я поднялся вверх по склону, как уже говорил, и снова спустился.

– И это все, что вы можете нам сказать?

– Право, не вижу, что мог бы сказать вам еще. Больше рассказывать и нечего.

– В самом деле? Однако, мистер Пинкертон, шесть минут – довольно большой промежуток времени. Вы целых шесть минут ничего не делали, хотя в это время в непосредственной близости от вас прозвучал второй выстрел?

– Простите, но выстрел прозвучал вовсе не так уж близко. Мне показалось, он донесся издалека, откуда-то выше по течению.

Так оно и продолжалось: все те же постоянные попытки подловить меня на слове, все те же инсинуации вперемешку с вполне корректно сформулированными фактами. Я из последних сил старался сохранять спокойствие. Направление этих двух выстрелов, как они звучали, что именно я сказал суперинтенданту Хэнкоку и как мои слова согласуются с тем, что я говорю сейчас, и так далее, и так далее, почти буквально – ad nauseam[7].

До сих пор это все была знакомая почва, так что я знал ямы и выбоины на пути и мог по мере сил их избегать. Однако когда дело дошло до новых территорий, я, как распоследний болван, угодил в первую же расставленную мне ловушку.

– Итак, мистер Пинкертон, вы все, разумеется, были очень заинтересованы в вашей маленькой комедии? И охотно выдумывали всякие подробности для придания ей большей достоверности?

– Ну да, – согласился я. Вопрос казался вполне невинным.

– А вы внесли свою лепту? О, прошу прощения… Да, у меня вот тут записано, что внесли: пятно краски на пиджаке, которое должно было изображать кровь – весьма жизненная деталь. Ваше предложение?

Как легко мне было бы все отрицать! Но я не знал, что за этим последует.

– Да, – не подумав, подтвердил я.

– Вот именно. Вы предложили нанести на сюртук мистера Скотта-Дэвиса выразительное пятно. Насколько я понимаю (и на этот счет у нас еще будут доказательства чуть позднее), мистер Скотт-Дэвис нередко прихватывал с собой ружье, отправляясь прогуляться в Минтон-Дипс или куда-либо еще по соседству. Водится ли такое обыкновение за вами, мистер Пинкертон?

– Со всей определенностью – нет!

– Вы что-то очень горячитесь.

– Смею думать, моим друзьям известно, что я не люблю отнимать жизнь у живых существ.

– Ясно. И не стреляете вы именно в силу нежелания отнимать жизнь у диких животных?

– Безусловно.

– Но с ружьем обращаться умеете?

Я на миг замялся.

– Ну, я, разумеется, знаю, как устроены ружья.

– Это не ответ на мой вопрос. Я спрашивал, знаете ли вы, как обращаться с ружьем – скажем, с винтовкой.

– Я никогда не стреляю.

– Вы стремитесь создать у меня впечатление, будто совершенно не знакомы с огнестрельным оружием. Надо ли мне понимать ваши слова именно в этом смысле?

Издевательский тон моего мучителя вывел меня из себя. Не сомневаюсь: именно этого он и добивался, и я горько корю себя за то, что пошел у него на поводу.

– Понимайте, как вам будет угодно, – коротко ответил я.

– Благодарю вас. Так я и поступлю. Например, – тут он слегка развернулся к присяжным, чтобы они не пропустили ничего важного, – в школе, в Фернхесте, вы считались метким стрелком. Строго говоря, вы три года представляли школу как член стрелковой восьмерки в Бисли и два года подряд выигрывали школьные чемпионаты по стрельбе. Это так?

– Да, так.