Тайна Симеона Метафраста

– Вовсе нет! Пусть ищут и расследуют, – тут Хранитель усмехнулся, и Кате показалось, что улыбается голый череп. – А ты зайди ко мне послезавтра, вместе с юной дамой. У вас свои методы, а у нас, знаете ли, есть свои. Думаю, что в данном случае они применимы…

Илларион Певцов давал своим студентам урок перевоплощения.

Впечатлительная Катерина, кажется, даже дышать забывала время от времени, и лишь со всхлипом втягивала воздух, когда игра актёра чуть отпускала. А тот читал за Гамлета и Гертруду, Эдипа и Тиресия, Лопахина и Раневскую… Читал, превращался, был ими!

Когда прозвенели в воздухе последние слова, Илларион Николаевич зажмурился, отпуская их, открыл глаза и ухмыльнулся:

– Ну что замерли, кролики? А теперь будем учиться!

Через два академических часа, отпустив полумёртвых студентов, Певцов подошёл к своим гостям:

– Ну-с, что скажете, барышня?

– Потрясающе! – Катя смотрела серьёзно. – Я и не знала, что так можно! А они… ну, ваши ученики, неужели они тоже так сумеют перевоплощаться?

– Кто-то сможет, – кивнул великий, – кто-то нет. Тут ведь мало одного таланта, да и не берут сюда бесталанных. Надо пахать. В любом деле надо прежде всего пахать. Вон, спроси у Владимира Ивановича, он хоть актёрское ремесло и оставил, а что ж, на диване лежит и пузо отращивает? Нет, работает… Так-то вот. Ты вот что, Владимир… – он оглянулся в поисках бумаги, ничего не найдя, махнул рукой и отобрал у задержавшегося студента тетрадь, из которой тут же выдрал лист и размашисто на нём расписался. – У меня семнадцатого премьера в Малом, «Король Лир». Приходи, и барышню приводи, вам понравится моё прочтение. Вот, отдашь капельдинеру, вас в ложу посадят. А потом приходи ко мне за кулисы, поговорим.

Когда Суржиков и Катя подошли к дверям дома, он оглянулся на пустой переулок и попросил негромко:

– Не рассказывай, пожалуйста, об Илларионе. Никому. Пока не рассказывай, ладно? И о Лонаане тоже не стоит.

– Ладно, – кивнула она. – Не буду. А книгу я где взяла?

– В библиотеке, конечно. На семнадцатой странице стоит штамп, так что всё истинная правда.

Девочка убежала читать историю вудуизма, а Владимир, поколебавшись, достал коммуникатор.

Алекс отозвался не сразу, на экране отразился в расстегнутой рубашке и злой, как шершень.

– Слушай, мне малость не до того. Тебе срочно?

– Да, – Суржиков не собирался отпускать шефа просто так. Уехал так уехал, а про дела не забывай! – Ты уже в Кракове?

– В Монакуме пока, застрял тут, – и Алекс оглянулся куда-то вбок, откуда доносилось радостное мужское ржание.

– Дело по Шнаппсу я закончил, хочу с тобой по финальному отчёту посоветоваться.

– Оххх… Ладно, давай по-быстрому.

Чётко изложив всё, что удалось узнать, Суржиков замолчал.

– Ну, и что тебе непонятно?

– Не знаю я, что говорить заказчику.

– Всё как есть говори.

– Ты считаешь, это будет правильно? И вообще, я не уверен, что в данном случае правильно, справедливо и милосердно совпадает…

– Это вообще редко совпадает. Я бы сказал Шнаппсу всю правду. Ты ему не мама, не тренер и не доктор, чтобы решать за него, как ему быть с неверной женой. Всё, Влад, занят я! Пиши отчёт.

И экран погас.

Алекс бросил коммуникатор в кресло, повернулся к сухопарому мужчине с бакенбардами, державшему в руках вешалку с висящим на ней смокингом, и сказал:

– Господин Рольф, давайте вот этот последний вариант, и покончим с этим. В конце концов, смокинг нужен мне на один вечер.

Выражение лица портного не изменилось ни капли, даже бакенбарды не дрогнули, когда он чуть склонил голову и ответил:

– Ваша воля, господин Верещагин, только в талии надо подогнать. И я предложил бы вам красные каммербанд[2] и бабочку, это подчеркнёт вашу мужественность.

Сидевшие в углу Кулиджанов и Никонов залились радостным смехом.

– И что вы ржёте? – поинтересовался Алекс, в данный момент служивший манекеном для ушивания пиджака.

– Во-первых, рассуждения о влиянии цвета галстука на мужественность будут иметь несомненный успех у наших общих знакомых, – весело ответил Никонов. – Во-вторых, лично я радуюсь тому, что исполняю роль охранника и могу обойтись обычной одеждой.

В этот момент Верещагин вынужден был отвлечься от дискуссии, так как булавка воткнулась ему в бок.

Примерки, подгонка, укладывание складок на кушаке и завязывание галстука-бабочки заняли всё резервное время, и в особняк на берегу реки Вюрм трое сыщиков отправились прямо из костюмерной Службы магбезопасности, воспользовавшись служебным экипажем.

Тихий пустой переулок внезапно оказался забит людьми и экипажами, а вход в поместье господина Монтегрифо, та самая калитка, что вчера была прочно заперта для незваных гостей – распахнута настежь.

– Как интересно, – подобрался капитан-лейтенант. – Что-то подсказывает мне, дорогой друг, что идеально сидящий смокинг тебе не пригодится.

– Да?

– Точно. Потому что вон там я вижу коллегу… Посидите-ка тут, ребята, я поговорю.

Кулиджанов выскочил из экипажа и подошёл к калитке. После минутных переговоров его впустили внутрь.

– Что ты об этом думаешь? – спросил Никонов.