Тайна Симеона Метафраста

Дядя Гурам отмечал большой праздник – рождение пятой внучки, празднование это давно выплеснулось из его скромного полуподвальчика и растеклось по Солянке. Конечно, обоих инспекторов тут знали, накормили бы и напоили… Да что говорить, накормили бы любого, даже и вовсе незнакомого! Но из цепких объятий старого грузина вырваться бы долго не удалось, а времени на запоздалый обед у них было мало, поэтому Александр и Глеб переглянулись и повернули назад.

– Я уже прямо чувствовал вкус чебуреков, – уныло сказал Никонов.

– Да ладно, в следующий раз съешь. Или пойдём в «Дружбу»?

– Не, ну их. Может, где-то по дороге что-то найдём? Слушай… – он даже остановился в приступе вдохновения. – Я видел, на Мясницкой новая харчевня открылось, «Попугай Джона Сильвера». Пошли, попробуем?

– Почему нет? Будем надеяться, в меню не только ром и солонина…

Известное дело, на Мясницкой улице в Москве множество кафе, ресторанов, таверн и забегаловок. Кто-то закрывается, не выдержав конкуренции или не справившись с работой, на этом месте тут же открывается новый храм еды, и новый повар священнодействует у плиты, мангала или сувида.

Поименованное заведение до ресторана не дотягивало, но готово было радовать посетителей недорогой, сытной и вкусной едой. А ещё – крепко сколоченными столами из гладкого дерева, удобными диванчиками, уютными закутками, где можно было устроиться с девушкой… или, к примеру, с деловым партнером…

В общем, «Попугай» работал уже вторую неделю и пока прочно держался на пятой строке в списке московских новинок. Располагалось это место на углу Мясницкой и Банковского переулка, так что напарники бодро до него дошагали, выбрали столик в углу напротив входа и углубились в меню.

Франц Класхофен вышел из двора на неширокую, очень оживлённую улицу и огляделся. Справа призывно мигало огоньками название «Гастробар», и он поморщился: при всём своём богатстве, был он прижимист, и предпочитал выпивать дома, а не переплачивать за любимую аква-виту втрое. Слева, сразу за хорошо знакомым ему антикварным магазином, из настежь распахнутой двери ресторана пахло бараниной, пряностями, пловом, и Класхофен снова скривился. Восточную кухню он не любил.

Наконец, его рассеянный взгляд упал напротив, чуть левее. Прочитав название «Попугай Джона Сильвера», Бешеный Франц чуть усмехнулся: как раз к этому литературному персонажу он питал некоторую симпатию.

Невидимые игральные кости перевернулись в воздухе, покатились, и капитан-лейтенант Кулиджанов получил право внеочередного хода…

– Саш, не оборачивайся, – тихо сказал Никонов.

– Рассказывай.

– В дверях стоит Класхофен и оглядывает зал. Тебя он знает в лицо, ты его допрашивал, а я сидел за зеркалом.

– То есть, он в Москве?

– Потрясающая догадливость!

– Что он делает?

– Вошёл, садится за столик справа, лицом к двери. Я бы сказал, в пятнадцати метрах за твоим левым ухом.

– Вот тьма! Если я встану, он сразу меня опознает… Вызвать подкрепление? Пока он будет есть…

– Погоди, у меня есть идея…

Глеб уткнулся в меню, потом поднял взгляд и взмахом руки подозвал официантку. Сделав заказ – причём Кулиджанов потом и под угрозой казни не вспомнил бы, что именно он попросил принести – инспектор встал и сообщил:

– Пойду, руки помою.

Видимо, руки он долго отмывал от чего-то очень грязного, потому что за столик вернулся минут через семь, а то и десять. Капитан-лейтенанту эти минуты показались вечностью, а нежнейшие равиоли с грибами встали поперёк горла, словно сухая корка.

– Ну, что? – прошипел он, едва напарник занял своё место за столом и принялся за еду.

– Четверть часа, и всё будет как в аптеке.

– В смысле?

– Наш фигурант заказал томатный суп, отбивную и зелёную фасоль. Томатный суп по моей просьбе сделали довольно острым, так что лёгкое изменение вкуса пройдёт незамеченным… И мне опять придётся покупать для мамы снотворное!

Кулиджанов в чудеса не верил, поэтому на всякий случай приготовил амулеты: сеть, сонное заклинание и даже ледяное копьё. Ему нужно было только активировать их одним жестом, создавая в то же время опасность для многочисленных посетителей, официанток и даже снующей по улице публики.

– Ешь давай, – слегка пнул его под столом Глеб. – Патруль я тоже вызвал, должны придти через двадцать минут.

И он сунул в рот маленькую зажаренную целиком картофелину.

– Почему снотворное? – поинтересовался капитан-лейтенант, когда сладко спящего Бешеного Франца упаковали в орихалковые наручники и погрузили в экипаж городской стражи. – Как тебе это вообще в голову пришло?

– Потому что я уверен был, от любых магических воздействий на нём навешано щитов, как чешуи на драконе. На руке у него перстень с агатом, если ты заметил, да ещё и маленький бриллиант в этот агат вмонтирован. Проверь – я готов дать палец на отсечение, что это определитель ядов. А мамино снотворное не определяется, оно не яд и даже не алхимическая разработка. Травы, особым образом усиленные, семейный рецепт.

– Ну, ты даёшь… – сказал Кулиджанов, потому что других слов у него не нашлось.