Тайна Симеона Метафраста

Кулиджанов давно научился пропускать такие ламентации мимо ушей, его куда больше интересовала стрелка регистратора ауры. А она с какого-то момента – и двух часов не прошло! – уверенно направляла их в арку, мимо первой линии домов вглубь, во дворы, к подъезду неприметного трёхэтажного жилого здания.

– Был такой, – уверенно сообщила консьержка. – Высокий, жилистый, лет сорок пять, коротко стриженый и… как бы это сказать… неприятный. Второй этаж, квартира номер четыре. Дома ли сейчас, не скажу, жилец этот всё норовил проскользнуть так, чтобы его никто не видел. Ну, я с вопросами и не лезла, потому как тянуло от него холодом.

– Спасибо, Клавдия Михайловна. А не заметили, приходил к нему кто-то?

– При мне – никто. Но вы ж понимаете, я тут не семь дней по двадцать четыре часа сижу, – она приятно улыбнулась. – Надо сменщиков моих спросить. Хотите – поднимайтесь в квартиру, а я свяжусь с ними и узнаю.

– А ключи есть у вас?

– Есть… только вдруг жилец дома?

– Я совершенно точно знаю, что его там нет.

– Хорошо, вы люди государевы, так что возьму грех на душу, – и Клавдия Михайловна протянула Кулиджанову ключи.

Капитан-лейтенант поднялся на второй этаж, открыл двери и вошёл в квартиру. Она была не слишком большой – спальня, гостиная, кухня… И Класхофен явно не успел её обжить.

Повеселевший магтехник обвёл каждую комнату своим устройством, зафиксировал показания по точкам и сказал:

– Ну, точно всё. Носитель данной ауры пребывал в этом помещении двое суток, это подтверждено и может быть использовано в суде.

– Спасибо, сержант, вы можете быть свободны.

И Кулиджанов взялся за коммуникатор: надо было вызывать чистильщиков и проводить обыск по всем правилам, так, чтобы никакая деталь, никакая мелочь от них не ускользнула. А он пока напишет запрос на установление владельца квартиры, поскольку очень уж любопытно, кто, когда и зачем подготовил для беглеца эту нору?

Вроде бы и рано Суржиков приехал в театр, никого не должно было быть – ан нет, на главной сцене репетировали. Вёл репетицию тот самый молодой режиссёр, который, по смутным предположениям, мог быть связан с неприятностями труппы. Хотя вроде бы – ему-то зачем? Он режиссёр антрепризный, ни с кем контракт не подписывал, поэтому любой провал отражается на его репутации и, значит, на кошельке.

Витас Лейтис ставил «Тартюфа», но в современном прочтении. Владимиру было сперва любопытно, потом очень любопытно, а в конце концов стало просто скучно. Отчего-то Лейтису казалось, что текст Мольера недостаточно смешон сам по себе, и надо подчёркивать каждую шутку жестом, гримасой или костюмом. Получалось так себе…

Наконец репетиция закончилась, и актёры пошли отдыхать, кивая Суржикову, скромно сидевшему в шестом ряду партера.

Зал опустел.

Владимир огляделся, поднялся на сцену, присел на корточки около суфлёрской будки и негромко произнёс, что было велено:

– Суфлёр, выходи поговорить. Лавр Корнеевич разрешил.

В будке зашуршало, будто переворачивались страницы, потом кто-то откашлялся, и глазам Суржикова предстал… Ну, может быть, Аркадий Феофилактович выглядел бы так же, если бы сбрил бороду и вместо широких штанов и рубахи навыпуск надел тёмно-красную униформу с золотым позументом и круглой шапочкой.

– Чего хотел? – сердито буркнул Суфлёр.

– Помощь твоя нужна. Меня зовут Владимир Иванович, фамилия моя Суржиков, а как тебя величать?

– Ну, Кондрат Павлович…

– Так вот, Кондрат Павлович, ты ж знаешь, что тут происходит? С февраля труппу лихорадит, вот они меня и позвали, чтобы я нашёл, кто жить мешает. Вчера я сторожил злоумышленника в малом фойе, да упустил. Ты ведь был там, видел его? Или её?

Суфлёр вздохнул, прошёлся по просцениуму и снова встал перед Владом.

– Не положено это, нам в людские дела лезть.

– Ну, так Лавр Корнеевич разрешил, – напомнил Суржиков.

– Иначе бы я с тобой и не разговаривал. Ладно, помогу. Утащить из витрины реквизит смогли, а вот вынести из театра – нет. Иди к декораторам в мастерские, я там буду.

Влад протёр глаза: его собеседник исчез, будто и не было.

– Словечка в простоте не скажет… – пробормотал он и со стоном распрямился. – Нет, чтобы ткнуть пальцем – мол, Лянская стащила, или другой кто, так он ритуалы разводит…

Он поплевал через плечо, чтобы повезло, и пошёл в кулисы, чтобы найти лестницу и забраться на четвёртый этаж. Мастерские располагались именно там.

На четвёртом этаже пока было тихо, лампы не горели, только дежурный светильник бросал на пол бледно-жёлтый круг. У декораторов сегодня был выходной, только бедолага, вытянувший короткую палочку, должен был придти к обеду и проверить, не повредили ли во вчерашнем премьерно-бенефисном раже какой-нибудь куст или колонну. Остановившись посреди коридора, Суржиков осмотрелся и негромко позвал:

– Суфлёр!

– Тут я, – отозвались из-за широкой двери склада. – Заходи.