Тайна синих озер

— Дай! «Армстронг» — ого! Ой — «Под небом Парижа»! Как здорово-то! Давно хотела эту песню иметь. Еще какой-то Элвис Пресли — такого не знаю…

— Зато я знаю! Это стиль такой — рокенрол. Мы как-то на танцах ставили. Говорю же — стиляга!

— Сам ты — стиляга!

— Слышь, Жень. Ты ребят-то мелких нашла? Ну, тех, что у старой школы в «чижа» резались?

— Ой… нашла! — смутилась девчонка. — За всем этим… совсем забыла рассказать. Там Ракитников Вовик рядом живет, из третьего «А». Ну, мой подопечный, из «звездочки». Так вот, из взрослых он там в тот день никого не видел.

Максим разочарованно свистнул.

— Зато видел ребят. Ну, тех, что в «чижа». Все знакомые, кстати, и Ванька Мошников, а с ним двое помладше, класса из пятого-шестого. Как их зовут, Вовик не знает. Я так думаю… — чуть помолчав, Женька покусала губу, — думаю, вдруг они могли кого-то видеть? Ну, у школы. У конюшни… как раз в тот день, в то время, когда… Хотя бы мельком. А?

— Могли — не могли, — отмахнулся Макс. — Гадание какое-то на кофейной гуще.

Напарница упрямо набычилась:

— И все же проверить надо!

— Ну что сказать? Проверяй. Кстати, Мошникова с компашкой, скорей, я сегодня найду. В клубе, на танцах.

Справку Дорожкин так еще и не написал! Впрочем, и некогда было — то по самогонщикам рейд, то вот в леспромхозе получка — надо пьяниц собирать. Придется подогнать, чего уж… В деле без такой справки никак, в суде обязательно придерутся, скажут: почему это вы, товарищ следователь, не допросили возможных свидетелей? Сами не смогли, так отдельное поручение бы выписали, чтобы ответ в деле имелся. Если уж там совсем никто ничего — так хотя бы в виде справки от участкового или опера.

Выйдя из выделенного ему кабинета, Алтуфьев сунулся было к участковому. Не тут-то было! Нету!

— Они со старшиной к «Бару» поехали, — проходя мимо, пояснил усатый капитан — дежурный. — Получка сегодня в леспромхозе. Но, к девятнадцати ноль-ноль должны быть.

Владимир удивленно моргнул:

— Откуда такая точность?

— Собрание нынче у нас. Комсомольское. Ну и партийное — кто партийный, — солидно пояснил капитан. — Вон ленкомната-то. Уж всяко Дорожкин мимо вас не проскочит.

Кстати, дверь с синей табличкой «Инспектор уголовного розыска старший лейтенант милиции Ревякин И. С.» тоже оказалось запертой.

— Этого-то где черти носят?

Задав сам себе этот риторический вопрос, Алтуфьев сам себе же и высказал предположение, что к собранию и оперативник обязательно объявится! Если не комсомолец Ревякин, то коммунист или хотя бы кандидат в члены, как и сам Владимир.

Правда, после Нарвы кандидатство приостановилось. Однако новое начальство намекнуло, что, ежели косяков да особых залетов не будет, то… в общем, работайте, Владимир Андреевич, пока что без отпуска и почти без выходных. Как говорится, флаг вам в руки, барабан через плечо и попутного ветра в широкую спину! Так, глядишь, снова из юриста первого класса в младшие советники юстиции попадете. Говоря понятным для гражданских языком: из капитанов — в майоры.

Ах, Нарва, Нарва… Да черт с ней, с Нарвой! Зато Марту не подставил! Правда, она что-то совсем разговаривать не хочет. Обиделась? За что — знать бы. Да еще гладко прошло все — в кандидатах оставили, а то ведь у нас беспартийному следователю одна дорога — в ОВД где-нибудь в Мухосранске. Озерск как раз подойдет, кстати.

А что, Владимир Андреевич, неплохая мысль! Будете тут за грибами да на рыбалку ездить — милое дело, красота. Ссылка! И не видать вам Марты Яновны, как своих ушей.

Снаружи, на улице, послышался рокот тяжелого мотоцикла, а затем — песня. Лихая такая, казацкая. Про Стеньку Разина и княжну. Исполнитель, правда, здорово фальшивил и путал слова, зато пел громко, от всей души!

— И з-за борт ее броса-а-ет! В набежавшую волну…

— Я сейчас тебя сам брошу! Никакой волны не надо будет, — донесся знакомый голос Дорожкина. — Давай шагай, гад ползучий, а то как дам сейчас!

Следователь улыбнулся: ой, зря ты так, Игорь Яковлевич, зря! Не надо граждан — даже сильно пьяненьких — этакими погаными словами ругать, обзывать «ползучими гадами». Протрезвеют — запросто могут жалобу в прокуратуру накатать о нарушении социалистической законности. Поди потом отписывайся. Еще и выговор на ровном месте схватишь — бывало и такое.

А между прочим, до объявленного дежурным собрания еще полчаса оставалось.

— Игорь! Я все про списки, про справку…

— Дак это… уже написал! — затолкав задержанного в решетчатый «аквариум», обернулся Дорожкин. — Артачился! Фуражку с меня сбил, гадина. Погоди, оформлю я его по мелкому. А потом и по хулиганке пойдет… белым лебедем! Слыхал, Глот?

— Ну, ты это… командир… Я же не нарочно!

Не такой и пьяный оказался задержанный! И на зону «белым лебедем» плыть не хотел.

— Глотов Илья Вадимович, — понизив голос, пояснил участковый. — Он же — Глот. Из той компании, что в справке. Сейчас я его оформлю, а после собрания и допросить можно будет!

— Так а чего ждать-то? — следователь радостно потер руки: и впрямь повезло. — Давай его ко мне прямо сейчас. Мне-то все ваши собрания до лампочки!