Тайна старинной миниатюры

Когда они подошли к своему подъезду, то увидели на скамейке соседку Таисию Тихоновну. Она сидела одна, без своих товарок, поэтому страшно скучала.

Девочка подмигнула брату и, усевшись на лавочку, сделала вид, что завязывает шнурок.

– Да вовсе он и не в нашем доме живет! – сказала она брату, как бы продолжая разговор.

– Да я его своими глазами видел! Такой высокий, бегает по утрам в красивом спортивном костюме с капюшоном, – тут же поддержал сестру Костя.

– Это вы о ком? Не о Николае ли Павловиче Корнилове? У него еще спортивный костюм такой красивый, куртка в клетку цветную? – не удержалась Таисия Тихоновна.

– Вы его знаете? – вежливо спросила Маша.

– Конечно, он две квартиры купил в нашем подъезде, теперь один целый этаж занимает, живет как раз под квартирой Петра Ильича – на втором этаже. Он уже и ремонт сделал, и мебель новую купил. Хороший он человек, всегда сумки поможет донести, поздоровается. Шума от него нет никакого.

– А, понятно теперь, – улыбнулась Маша. – Ну, до свидания, мы пошли, нам еще уроки делать надо. Это же последняя учебная неделя, не хотелось бы двойки схватить!

1617 год, 30 сентября

Густав продирался сквозь толпу по узким и извилистым лондонским улочкам. Под ногами чавкала грязь. Нестерпимо воняло гниющими отходами, сваленными в кучи. Из одной такой кучи вдруг выскочило сразу несколько крыс, бросившихся прямо под ноги миниатюристу. Густав равнодушно отпихнул одну из них грязным башмаком и продолжил путь.

Вот наконец и дом Исаака Оливера – друга детства мэтра Рено. За прошедшие два года Густав не часто виделся с Исааком, хотя и чувствовал симпатию с его стороны. Вряд ли его молодая жена Сара одобряла их дружбу. Да и старший сын Питер не изменил к нему своего отношения. В редкие встречи он недовольно хмурился, бросая на француза косые взгляды.

На стук ему открыл старый слуга и проводил в гостиную. Исаак сидел у камина, кутаясь в наброшенный на халат плед. Он страшно похудел с их последней встречи, был мертвенно бледен, а на его щеках горел нездоровый румянец. Вытащив из кармана платок, Исаак отер со лба обильный пот.

– Вы больны, сэр? – на хорошем английском обратился к нему Густав. За эти годы, проведенные в Лондоне, он успел хорошо освоить язык.

– Я умираю, мой друг! – Исаак поднял руку, останавливая Густава, собравшегося возразить. – Не надо лжи… Ты же и сам все видишь. Я позвал тебя, чтобы проститься. Не знаю, сколько еще Всевышний отпустил мне часов или дней, но знаю, что мои родные не допустят нашей новой встречи. Сейчас самый удобный момент, их нет дома.

Старик перевел дыхание и продолжил:

– На моей совести лежит грех. Я дал обещание отцу с матерью на их смертном одре вернуть долг старине Рено. Но не выполнил его. Бес попутал! Поэтому хочу вернуть этот долг тебе.

Он опять остановил вскочившего на ноги Густава, зна́ком попросив сесть в кресло рядом с собой.

– Молчи, не отказывайся. Этим ты успокоишь мою душу. Ты наследник Рено, значит, имеешь полное право получить эти деньги.

У меня есть вот этот перстень. Он довольно дорогой – возьми на память обо мне. Если наступят трудные времена, ты всегда сможешь его продать. И вот еще один подарок, – Исаак протянул ему картину, завернутую в ткань.

Густав развернул материю и увидел полотно, на котором были изображены два человека, играющие в шахматы. Оба показались Густаву очень знакомыми. Он внимательно пригляделся. Да, конечно! Два выдающихся драматурга, Бен Джонсон и Уильям Шекспир! Последний умер весной прошлого года. Хиллиард тогда очень опечалился. Шекспир писал пьесы, да еще какие! Николас считал его гением. Герои Шекспира были живыми при всей условности и надуманности многих сцен. А персонажи Джонсона были выкрашены в один цвет: если злодеи – так ужаснейшие, если положительные герои – так просто очаровательны. Для Хиллиарда было очевидно, кто из этих двоих все-таки главный драматург эпохи.

Густаву даже довелось познакомиться с самим Шекспиром. Это произошло случайно, в таверне у Тома Шола. Помнится, тогда он испытал некоторое разочарование. За столом было весело. Шекспир много говорил, но в его речах не было ничего выдающегося, ничего такого, что наводило бы на мысль о гениальности автора «Макбета» или «Гамлета».

Тут его воспоминания прервал старый миниатюрист:

– Я подписал эту картину своим именем, что делаю редко. Обычно ведь я монограмму ставлю, а тут полная подпись: Исаак Оливер. Написал я ее давно, еще в 1603 году по заказу Бена Джонсона. Ему хотелось видеть, как они сидят рядом – два гения. А я придумал игру в шахматы. Смотри, кажущееся преимущество на стороне Джонсона. Но в руках Шекспира слон, сейчас он возьмет им ферзя и поставит мат белому королю. Понимаешь? Я показал, что Шекспир победит, и на этой картине он будет побеждать всегда – сегодня, завтра, вечно!