Тайна старой усадьбы

Владимир Андреевич тоже увлекался научной фантастикой. Да многие увлекались, вот и этот парень, санитар… Похоже, не дурак. Интересно, что его подвигло на такую работу? Только ли деньги?

– Я в медицинский поступаю. – Поправив очки, парнишка неожиданно улыбнулся. – Вот и подрабатываю.

– Понятно, – протянул следователь. – Вас как зовут?

– Вашников Николай.

– Очень приятно – Владимир Андреевич. А скажите-ка, Николай, что там по экспертизе?

Согнав с узкого лица улыбку, санитар тотчас же напустил на себя самый важный вид:

– Судя по характеру вагинальных повреждений, половой акт был совершен сразу же после смерти потерпевшей. Тело еще не успело окоченеть…

– А ее можно было принять за пьяную? Ну, или там просто без сознания.

– Да вполне! Особенно если сам насильник – пьяный. Думаю, трезвый-то на такое вряд ли бы пошел. Да, на шее еще повреждения, скорее всего, от шнурка.

– Так ее душили?

– Нет, не такие. Скорее, сорвали что-то… Бусы, может быть.

– Бусы… Ну, спасибо, Николай. Рад был знакомству.

– И я.

Когда Владимир Андреевич вернулся в отделение, Ревякин все еще был на машинном дворе, а за Хренковым отправился участковый Дорожкин. Опять же, «во исполнение отдельного поручения следователя». А как же! Дружба дружбой, а «палки»-то всем нужны, такая уж система.

– Да вон он уже едет. – Дежурный кивнул на подъехавший милицейский газик, синий, с красною полосой. Из кабины выскочили и участковый, и водитель-сержант. Распахнув заднюю дверцу, выволокли из «собачника» молодого светловолосого парня, тощего, невысокого роста, однако жилистого и, по всей видимости, сильного. Из одежды на парне были лишь треники с «пузырями» на коленках да рваная солдатская майка.

– Хренков! – затащив парня в дежурку, пояснил участковый. – Пьяный, собака, вдрызг! Ну, понять можно – вернулся из командировки, про Тамарку узнал… Эх, не везет ему с девчонками!

– Не то слово – не везет, – отпирая КПЗ, поддакнул дежурный.

– Ну, что… – Алтуфьев почесал затылок. – Пускай пока посидит до вытрезвления. А завтра будем говорить.

Войдя в кабинет, Владимир Андреевич едва успел усесться за стол, как вошел Ревякин с сияющим и заговорщическим видом.

– Кое-что есть!

Не говоря больше ни слова, он сунул руку в карман и высыпал на стол… янтарные бусы.

Усмехнулся, достав из другого кармана аккуратно сложенную бумажку:

– А вот и протокол выемки. Все как полагается, с понятыми. И знаешь, где нашли?

– В шкафчике Хренкова?

– Да нет там никаких шкафчиков. В автобусе его, в спецовке. Между прочим, хлоркой подписана – «младший сержант Хренков». Армейская, похоже… А бусы – те самые!

– Черт! – Алтуфьев с размаху стукнул ладонью по столу. – Бусы! Хренков! Да за каким же ему чертом? Сказать по правде, не понимаю! Ни-че-го.

Глава 7

Озерск. Июль 1965 г.

Бусы Котька Хренков вспомнил. Именно такие он подарил своей девушке Тамаре как раз незадолго до ее гибели.

– Вместе в промтоварном купили. Ну, увидели очередь и зашли. – Костя неожиданно заплакал. – Да я за Тамарку…

Алтуфьев плеснул из стоявшего на подоконнике графина воды в граненый стакан, подал задержанному:

– На вот, пей… Заодно подумай, как бусы могли у тебя в спецовке оказаться.

– Да не носил я их в спецовке! Постойте… – Хренков поставил стакан, сглотнул слюну и набычился. – Вы что же, меня подозреваете? Что это я… Тамарку… Да?

– Скажу честно – нет. – Следователь убрал стакан. – Но сидеть будешь, пока преступника не найдем! Давай вспоминай – откуда бусы? Может, в автобусе кого подвозил?

– Да многих. – Котька обреченно махнул рукой. – На то он и автобус.

Автобус «КАвЗ-651», на шасси пятьдесят первого «ГАЗа», Хренков откапиталил лично еще два года назад, покрасил и всячески лелеял на радость завгару Колесникову. Честно говоря, «кавзик» давно хотели списать, да вот у Кости Хренкова оказались золотые руки, механиком парень был от Бога.

– Многих возил… Доярок вот на слет… Да всяких…

– А спецовка твоя все время в автобусе?

– Ну да, я там крючок приделал, у водительского сиденья, слева… Мало ли, в пути что? Да даже колесо поменять… Не в чистом же! Товарищ следователь! – вдруг встрепенулся парень. – А как же похороны? Я же здесь буду сидеть, а ее…

– Уже опоздал парень. Тамарку вчера схоронили. Не помнишь?

– Ах да, мать говорила… Да я потом запил…

– Запил он… Еще водички?

– Если можно.

– Можно, можно… Давай врагов-недоброжелателей своих вспоминай!

– Да врагов у меня нет. Откуда? – Поставив стакан, Костя задумался. – А недоброжелателей… тех, да, хватает. С кем на танцах схлестнешься, с кем в гостях… да сами понимаете.

– Не сдержан ты, Костя! Особенно когда выпьешь.

– Так мы все, когда выпимши…

– Ну, вспомнил?

– Да говорю же – многие…

– А такой – Вениамин Витальевич Коськов? – напомнил Алтуфьев отвергнутого Тамарой воздыхателя. – Учетчик с молокозавода. Комсорг.