Тайна Святого Арсения

   В первую очередь, Алексей притворился влюбленным, вскоре княжна ответила взаимностью, а дальше помог случай. Английский консул в Ливорно прислал письмо, что там крепко подрались русские моряки с английскими, и просил Орлова разобраться лично. Алексей, который не знал английского, дал княжне перевести и собрался в дорогу. Ей взгрустнулось, и она попросилась с ним.

   – Императрице будущий свой флот стоит увидеть…

   Этого только и требовалось. Едва она поднялась на борт адмиральского корабля, как к ней подошли:

   – Именем ее императорского величества вы арестованы!

   Дальше судьба княжны была заранее расписана: утомляющая дорога в качестве арестантки, Петропавловская крепость.

   В каменных стенах крепости княжна быстро сгорела от туберкулеза и унесла в могилу тайну своего рождения. Но на многолюдных похоронах почему-то присутствовала вся большая семья Разумовских.

   34

   В погожее июльское утро, а именно тринадцатого числа 1775 года, Москва звенела оркестрами, празднично одетый люд заполонил площади, а еще веселее было в кабаках и трактирах – Москва праздновала Кючук-Кайнаржинский мир.

   В приемные покои Пречистинского дворца, где находилась императрица, люд, прибывал еще утром поздравить с викторией. Одни приезжали, другие уже отбыли, на вспотевшие парики брильянты бросали игривые отблески, но ни один из сановитых гостей, к большому огорчению, не удостоился аудиенции.

   – Государыне нездоровится, – один и тот же ответ ожидал любопытных.

   Быстро между именитых посетителей разнесся слух, что у императрицы расстройство желудка. Через невнимательность прислуги, которую государыня таки неоправданно балует, ей дали плохо помытые фрукты, вот вам и раз…

   – Да за это не только кнутами угостить…

   – Доброта государыни вон чем вернулась, – возмущались придворные.

   Императрице же было не до праздничного грома оркестров и не до кривотолков сановитого люда в приемных покоях – ей надлежало уже родить. Схватки начались еще утром, кроме боли, допекал страх. Как ни как, сорок шесть лет, поздно уже, вовсе не так, как родила от Понятовского, Салтыкова или Гришки Орлова.

   О родах, которые приближались, никто не знал и не должен был знать, как и о венчании с Потемкиным – так себе, перешептывались по углам и не больше.