Тайна трех четвертей

– До вчерашнего дня, – без малейшей паузы продолжала Джейн Доккерилл, – я заглядывала под кровати в спальне Тимоти четыре недели назад. Я точно помню, потому что это первая проверка после праздников. Четыре недели назад пакета там не было. А вчера я его там нашла – прикрепленным клейкой лентой, как я говорила, к внутренней раме. Я развернула пакет при нем, чтобы выяснить, известно ли ему, что это такое. Он узнал платье своей тети и удивился, что оно оказалось в спальне. – Затем миссис Джейн со значением добавила: – Мятое, не просохшее платье. И оно принадлежит его тете, Аннабель Тредуэй.

– И это вызвало у вас подозрения? – спросил Пуаро. – Могу я узнать какие?

– Разве не очевидно? Я заподозрила, хоть и молюсь, чтобы я ошиблась, что Аннабель Тредуэй убила мистера Панди, утопив его в ванне, – ведь именно так он умер. Во время убийства ее платье намокло, и, опасаясь, что это может послужить уликой против нее, она спрятала его в Тервилле под кроватью Тимоти.

– Насколько нам известно, смерть мистера Панди была несчастным случаем, – посчитал нужным сообщить я. – С официальной точки зрения…

– Ну официальная точка зрения ничего не значит, – заявила Джейн Доккерилл. – Теперь я верю, что мистер Панди убит, что бы ни думали остальные.

– И на каких основаниях вы сделали такой вывод? – поинтересовался Пуаро.

– Здравый смысл и вероятность, – ответила миссис Доккерилл. – За большинством случайных смертей не следуют многочисленные обвинения в убийстве и не появляются странные пакеты, прикрепленные к кровати. А в данном случае так и вышло – следовательно, мне представляется весьма вероятным, что совершено убийство.

Пуаро коротко кивнул, но этот жест не был полным и искренним согласием.

– Вы не намерены открыть пакет? – спросила миссис Доккерилл.

– Oui, bien sûr. Кетчпул, будьте добры.

Я без труда снял клейкую ленту, развернул целлофан, и мы увидели бледно-голубую ткань, едва я избавился от обертки. Белые и желтые пятнышки оказались крошечными цветами. Часть материи без доступа воздуха в течение нескольких недель стала скользкой.

– Обратите внимание на запах, – сказала миссис Джейн.

– Оливковое масло, – ответил Пуаро. – Я отчетливо его чувствую. В этом платье Аннабель Тредуэй была в день смерти мсье Панди. Линор Лавингтон описала его мне: голубое с белыми и желтыми цветами. И оно только в одном аспекте отличается от того, что описывала мадам Лавингтон.

– Ради бога, не заставляйте нас мучиться, – сказала Джейн Доккерилл. – В чем состоит отличие?

– Это платье завернули в целлофан мокрым, – сказал я.

– Précisément, Кетчпул. Линор Лавингтон сказала мне, что платье ее сестры было сухим, когда они стояли в ванной седьмого декабря. Она предложила это как доказательство того, что сестра не могла убить деда. Платье Аннабель Тредуэй, если верить Линор Лавингтон, – ее голубое платье с желтыми и белыми цветами было совершенно сухим.

Глава 19 Еще четыре письма

– Весьма неожиданный поворот событий, не так ли? – сказала Джейн Доккерилл.

– Совершенно верно, – подтвердил Пуаро.

– Я знаю мать Тимоти много лет. Она, безусловно, способна солгать, чтобы защитить члена своей семьи. Стоит Хью или мне хоть что-то сказать Тимоти, как она бросается на нас в тихой ярости, обрушивая угрозы: она позаботится о том, чтобы Хью уволили, заберет из школы Тимоти, а вместе с ним уйдут и денежные суммы, на которые рассчитывает школа.

Джейн Доккерилл, сидевшая скрестив ноги, переменила позу и села иначе.

– Вы же знаете, в школе часто творятся несправедливые вещи. Некоторые мальчики – те, чьи родители с уважением относятся к администрации, – реагируют совершенно нормально, когда мы предлагаем поправить им рубашки, привести в порядок галстуки или носки, и мы знаем, что они не заявятся к нам, чтобы превратить нашу жизнь в ад. Другие мальчики – а я боюсь, что Тимоти Лавингтон и Фредди Рул попадают в эту категорию, – могут ходить в разорванных пиджаках и небрежно повязанных галстуках, и мы ухитряемся этого не замечать. Не дай бог, спровоцируем встречу с родителями вроде Линор Лавингтон!

– Мадам, кто мог приклеить пакет с платьем под кроватью Тимоти Лавингтона? – спросил Пуаро.

– Практически кто угодно. И сам Тимоти – хотя я знаю, что он тут ни при чем. Он удивился не меньше меня, когда увидел пакет. Его мать, сестра или тетя могли спрятать его во время одного из визитов. А также я или мой муж. Естественно, мы с Хью ничего подобного не делали. – Она рассмеялась. – Хью за тысячу лет не сумел бы сыскать клейкую ленту, даже если бы его и посетила блестящая идея приклеить платье к раме кровати.

– Есть ли еще какие-то варианты? – спросил Пуаро.

– О да, – ответила миссис Джейн. – Как я уже говорила, кто угодно. Любой из мальчиков, живущих в нашем доме, какой-нибудь мальчик из соседнего дома – они пробираются сюда, когда спальня остается пустой. Любой учитель. Или родитель.

Я услышал собственный вздох.

– Никаких критериев, – пробормотал Пуаро.