Тайна трех четвертей

– Кетчпул, когда вы посетите колледж Тервилл, попытайтесь собрать все слухи, какие только сможете, – попросил Пуаро.

– Едва ли мальчики станут говорить что-либо неподобающее инспектору Скотленд-Ярда, – сказал я. – Или мне следует прикинуться сдобной булочкой из буфета?

– Вы найдете способ, Кетчпул.

Пуаро провел пальцами по скользкой ткани голубого платья, затем достал платок и вытер руку.

– Платье мадемуазель Тредуэй, – пробормотал он. – И что же это значит? Возможно ли, что три леди и Кингсбери мне солгали? Неужели они знали, что Аннабель Тредуэй убила мсье Панди, и постарались скрыть правду? Или?.. – Он повернулся ко мне.

– Или кто-то пытается подставить мисс Тредуэй? – развил я его идею.

– Exactement![33] Если цель состояла в том, чтобы защитить мадемуазель Аннабель, разумнее всего было сразу постирать и высушить платье.

– А если бы следы оливкового масла остались даже после стирки? – спросил я. – Может быть, следовало сделать так, чтобы платье исчезло, и никто не мог задать вопрос: «Откуда на платье появилось оливковое масло?»

– Mes amis, – сказал Пуаро, – мы лишь однажды видели Джейн Доккерилл. Аннабель Тредуэй встречалась с ней множество раз, навещая Тимоти. Она наверняка знала, что мадам Доккерилл проверяет спальни мальчиков. Даже после одного разговора с ней я бы такой вывод сделал. Вероятно, в Тервилле сотни кроватей. Почему не выбрать ту, что принадлежит кому-то другому?

– Значит, вы считаете, что тот, кто спрятал платье под кроватью Тимоти, пытался подставить мисс Тредуэй, и это вовсе не улика, доказывающая вину? – спросил Мак-Кродден.

– Пока мне недостаточно известно… – задумчиво сказал Пуаро. – Обратите внимание, что платье мокрое равномерно. Но если мадемуазель Аннабель утопила своего деда, то рукава должны были промокнуть, а подол нет. Я уж не говорю о спине. Non. Другие места должны быть значительно менее мокрыми или вовсе сухими. И все же, если, когда платье заворачивали в целлофан, рукава были мокрыми, а все остальное сухим, все платье могло намокнуть.

– Мы можем обсуждать какие угодно теории, Пуаро, но мы ничего не знаем наверняка, – устало сказал Мак-Кродден. – Слишком много вариантов. И хотя мне не хочется признавать поражение…

– Вы считаете, мы должны сдаться? – спросил Пуаро. – Нет и нет, мой друг. Вы ошибаетесь. Сейчас действительно существует много возможностей, но мы стоим гораздо ближе к правде, чем раньше!

– В самом деле? – спросил я. – Но как? Почему?

– Кетчпул, неужели вы не видите – ведь кое-что прояснилось?

Я не видел. Роланд Мак-Кродден тоже.

Пуаро посмеялся над нами.

– Я совершенно уверен, что именно благодаря платью очень скоро получу ответы. Пока их у меня нет, но они будут. Я намерен поставить задачу, дав себе срок. Посмотрим, сумеет ли Пуаро выйти победителем!

– Что вы имеете в виду? – спросил я.

Он снова рассмеялся.

– Меня удивляет, что вы оба не видите того, что очевидно мне. Очень жаль, но пока оставим это. Скоро я все объясню. Alors, maintenant[34] пришло время сочинить четыре письма и послать их Сильвии Рул, Аннабель Тредуэй, Джону Мак-Кроддену и Хью Доккериллу. На этот раз от настоящего Эркюля Пуаро!

Третья четверть

Глава 20 Письма приходят

Юстас Кэмпбелл-Браун откинулся на спинку кресла в гостиной лондонского дома своей невесты Милдред, когда ее мать быстро вошла в комнату, держа письмо и разорванный конверт кончиками пальцев, словно это могло ее отравить. Сильвия Рул ахнула от ужаса, заметив будущего зятя, хотя уже видала его много раз в таком же положении: с сигаретой в одной руке и книгой в другой.

– Доброе утро, – сказал Юстас.

Ему даже не пришло в голову, что у него могут возникнуть неприятности после того, как он произнес столь простые слова.

– Где Милдред?

– Наверху, одевается. Я забираю ее на весь день. – Он улыбнулся.

Сильвия Рул долго не сводила с него глаз.

– Сколько вы хотите? – спросила она после затянувшейся паузы.

– Прошу прощения?

– За то, чтобы оставить Милдред в покое и исчезнуть из нашей жизни навсегда. Должна существовать сумма, которая стала бы достаточной.

Юстас положил сигарету в пепельницу, стоявшую перед ним на столе, и закрыл книгу. «Что ж, – подумал он, – значит, до этого все-таки дошло, несмотря на все мои попытки заслужить уважение будущей тещи».

Пришло время оставить попытки – прекратить вести себя вежливо и хотя бы раз высказать то, что ему хотелось.

– Итак, в ход пущены деньги, – сказал он. – Я все думал, сколько времени вам потребуется, чтобы о них заговорить. Подумать только, вы могли сделать мне предложение ровно год назад, и я бы давно исчез из вашей жизни.

– Тогда… назовите сумму…

– Нет, Сильвия, такой суммы нет. Я вас дразнил. Дело в том, что я люблю Милдред, а она любит меня. И чем быстрее вы это поймете, тем счастливее станете.

– О, какой вы низкий, отвратительный человек!