Тайна трех четвертей

– А могла миссис Рул спрятать платье у тебя под кроватью? – спросил я.

– Легко. Вот только я не представляю, как оно могло попасть ей в руки. Оно принадлежит моей тете Аннабель.

Я уже собрался спросить Тимоти о том, где может находиться пишущая машинка Хью Доккерилла, но он меня опередил.

– Я хочу кое-что вам показать, – продолжил мальчик. – Это связано с моим отцом. Только обещайте, что никому не расскажете того, что я вам открою. Особенно матери. Она не заслуживает знать. Моя мать холодно обращалась с отцом, никогда не выказывая любви к нему; во всяком случае, я ни разу этого не видел.

– Я не уверен, что могу обещать тебе это, Тимоти. Если, к примеру, речь идет о преступлении…

– О, ничего такого. На самом деле все наоборот. – Он открыл ранец, вытащил из него конверт и протянул мне. Письмо было адресовано Тимоти, но не в Комбингэм-холл, а сюда, в Тервилл. – Откройте конверт.

Я вынул письмо, развернул и начал читать.

«Дорогой Тимми,

сожалею, что так долго не писал, чтобы сообщить – вопреки тому, что тебе сказали: я не умер. Я жив, у меня все хорошо, и я выполняю важную работу, служа Его Величеству. Наша страна находится под угрозой, и так уж сложилось, что одним из ее защитников стал я. В силу моей деятельности мне и моим коллегам грозит серьезная опасность, поэтому было решено, что я должен исчезнуть. Боюсь, больше я ничего не могу тебе рассказать, не подвергая опасности, а я не хочу этого больше всего на свете.

Мне вообще не следовало тебе писать, и ты должен обещать, что никому не расскажешь о письме. Это очень важно, Тимми. Я не знаю, сумею ли когда-нибудь вернуться к прежней жизни, но обязательно буду отправлять тебе весточку всякий раз, как у меня появится возможность. Пусть это станет нашей маленькой тайной. Как только смогу, я пришлю тебе адрес, на который ты сможешь писать. Тогда мы будем общаться по-настоящему. Я чрезвычайно тобой горжусь, Тимми, и думаю о тебе каждый день.

Твой любящий отец,

Сесил Лавингтон».

Письмо было помечено 21 июня 1929 года – почти восемь месяцев назад.

– Боже мой, – сказал я, чувствуя, как сердце громко стучит у меня в груди.

– Я не думаю, что отец будет недоволен, что я показал вам письмо, – сказал Тимоти. – А вот матери, Айви и тете Аннабель про него знать нельзя. Наверняка не станет он возражать, и если я расскажу о нем полицейскому. Мне ужасно хотелось с кем-нибудь поделиться, было так трудно сидеть молча, пока миссис Доккерилл объясняла, что я должен испытывать печаль из-за смерти отца. Она понятия не имеет, что он жив. Должно быть, они хоронили пустой гроб. Ха! Ваше лицо – это нечто! Я знал, что письмо вас потрясет.

– Так и есть, – тихо сказал я, глядя на адрес: «Куд-хаус, колледж Тервилл», напечатанный на конверте. Две буквы «е»; две маленьких улики. И множество таких же в самом тексте.

Горизонтальный штрих каждой «е» имел крошечное отверстие, сквозь которое просвечивала бумага. За много месяцев до истории с четырьмя письмами их автор, притворившийся Эркюлем Пуаро, прислал весточку Тимоти Лавингтону.

Вопрос все тот же: зачем? И как кусочки этой головоломки соотносятся друг с другом?

Глава 24 Старинная неприязнь

В самом центре Уэльса, за сильно поцарапанным кухонным столом сидел Эркюль Пуаро, а напротив него – Дебора Дейкин, полная женщина с седеющими волосами, которая за то короткое время, что они провели вместе, успела много раз повторить Пуаро, как ей хочется повыше поднять ноги, чтобы они не отекали, и о том, что этого сейчас никак не сделать. Она затягивала начало разговора почти двадцать минут, суматошно двигаясь по кухне, собирая тарелку с пирожными, которые пришлись бы по вкусу такому замечательному детективу. Наконец она села и теперь потирала лодыжки, строила гримасы и что-то бормотала себе под нос, жалуясь на ноги, пока Пуаро читал письмо, которое она положила на стол рядом с пирожными.