Тайна трёх государей

Всего четыре слова успел шепнуть Одинцов, когда на секунду обнял Сергеича у могилы Вараксы: «Автобус броня. Остальных блокируй». Этого было достаточно, главное – неприступный микроавтобус трогать не надо, внутри Одинцов разберётся сам.

Кортеж академиков оказался в «коробочке»: справа вдоль поребрика тянулись припаркованные машины, впереди стоял «джип», слева к первому седану притёрся ещё один внедорожник, не давая ни двинуться, ни открыть двери; сзади головную машину кортежа подпирал микроавтобус, за которым вплотную встал второй седан, тоже окружённый машинами со всех сторон.

Нокаутировать шофёра Одинцову не удалось из-за высокого подголовника. Они сцепились. Ева продолжала верещать, Мунин съёжился в кресле, прижимая папку к груди, а профессор вдруг вскочил и бросился к распахнутой двери.

– Бежим! – азартно крикнул он.

Прямо перед ним стоял припаркованный «опель»; профессор с неожиданной лёгкостью перепрыгнул с подножки на его багажник.

– Назад, – прохрипел Одинцов, стискивая бычью шею шофёра.

Во втором седане опустили боковые стёкла.

– Вы что… Вы что делаете?! – заорал Салтаханов, когда академики выхватили пистолеты и начали стрелять.

Он попытался отнять оружие у соседа, с которым делил заднее сиденье, но получил удар в лицо от старшего, который сидел за рулём. А профессор, стоя на замызганном багажнике «опеля», обернулся на звук выстрелов, дёрнулся, и на его светлой куртке появились рваные кровавые дырки – одна, вторая, третья…

Одинцов вытолкнул придушенного шофёра через водительскую дверь, прыгнул за руль и успел увидеть, как прошитый пулями профессор взмахнул руками, сползая с «опеля» на тротуар. Помочь ему было уже нельзя. Одинцов крикнул Мунину:

– Дверь закрой! – выкрутил руль влево и дал газу.

Тяжёлая бронированная машина в дуге зацепила бампером передний седан и крепко двинула внедорожник, который блокировал академиков слева. Одинцов мысленно попросил у своих спасителей прощения. Ничего, жестянщики у Вараксы хорошие, подлатают.

Старший на втором седане попытался дёрнуться вперёд, но его тут же подрезал «джип», стоявший слева, – даже пары метров проехать не дал: «джипом» на самой ответственной позиции управлял лично Сергеич. Ударенный Одинцовым внедорожник тоже чуть сдал назад, блокируя манёвр переднего седана. А микроавтобус вильнул по встречной, объезжая «коробочку», и помчался вперёд по пустой улице.

Ева перестала верещать и в ужасе смотрела на происходящее. Мунин расстался наконец со своей папкой. Цепляясь за спинки сидений, он переступил через тело здоровяка, с лязгом захлопнул дверь, плюхнулся на сиденье за спиной Одинцова и проскулил:

– Я думал, этого больше не будет… вы больше так не будете…

– Не буду, не буду, – сквозь зубы пообещал Одинцов.

Микроавтобус повернул в переулок и нырнул в арку подвернувшегося двора. Действовать надо было стремительно: оглушённый конвоир мог прийти в себя, а на кладбище хватало академиков, которые ехали следом, – они наверняка бросятся в погоню, как только поймут, что произошло с кортежем.

– Выходим! Куртки снимайте! – скомандовал Одинцов и первым стал раздеваться; наручник по-прежнему болтался на левой руке и застрял в рукаве.

Дрессированный Мунин потащил с себя куртку, а Ева попыталась возразить:

– Там же холодно…

– Снимайте! – рявкнул Одинцов. – У меня в куртке «жучок», и вам тоже наверняка сунули. Нет времени проверять. Снимайте!

– Может, подальше отъедем? – робко предложил Мунин.

Одинцов наконец выпростал наручник из рукава, отшвырнул куртку и перебрался в салон.

– В автобусе навигатор и маяк. Мы у них как на ладони, – с этими словами Одинцов подхватил недочитанную газету, вытащил смартфон из кармана здоровяка, сунул папку в руки Мунину, откатил дверь и снова скомандовал уже персонально Еве:

– Выходим, выходим, красавица! Бегом!

66. Шалуны и шалуньи

От автобуса надо было уйти, но долго водить своих спутников по улицам Одинцов не собирался.

Очень уж приметной выглядела их троица: высокий плечистый мужчина с седым клоком в шевелюре, экзотическая темнокожая красавица и нескладный очкарик с толстенной красной папкой, которую он прижимал к груди. К тому же все трое были одеты – или скорее раздеты – не по сезону.

Петербургская весна показывала характер: солнце солнцем, но студёный балтийский ветер делал своё дело. Порывы налетали со всех сторон и пронизывали до костей, так что через несколько минут у Евы зуб на зуб не попадал. Мунина тоже знобило, да и Одинцов чувствовал себя немногим лучше. Впрочем, состояние Евы его как раз устраивало…

…потому что, как и в случае с Муниным неделю назад, шок у Евы постепенно проходил, но пока дрожащей американке было не до расспросов.

Деньги, которые догадался передать Сергеич, существенно облегчали задачу: шарить по карманам конвоира не пришлось. Сумма в самом деле была внушительная – похоже, все мужики из автосервиса скинулись. Вскоре Одинцов завёл спутников в очередной двор и дёргал ручки дверей одну за другой, пока не нашёл открытую.