Тайна цыганского фургона

Хью кивнул и, опираясь на мою руку, пошатываясь, побрел к дивану. Потом у него, как я и ожидал, начался нервный приступ, который, потряс его до глубины существа. Он кричал, задыхался в истерике, дрожа всем телом. Голова металась из стороны в сторону, а зубы клацали, словно кастаньеты — ужасное зрелище даже для такого видавшего виды доктора, как я. Хью всегда был нервным и легковозбудимым, и все же я никогда не видел его в таком плохом состоянии, как в ту ночь.

Со временем лекарство сделало свою работу, и мой гость успокоился настолько, что смог объяснить причину своего волнения. Он рассказал эту историю шепотом, сжимая мою руку, но рассказ его был так необычен, что я был склонен отнести часть его на счет галлюцинаций. Тем не менее этого, вероятно, было достаточно для того, чтобы его испугать.

— Шесть недель назад я был в Севилье, — начал он. — Путешествовал в одиночестве. Не хотел, чтобы какая-то праздно болтающая компания портила удовольствие. Я остановился в хорошей гостинице, нанял гида, чтобы тот показал мне все достопримечательности. Я посетил их все: собор, фабрику табака, Гиральду и известную Торре дель Оро Дона Педро. Потом я собирался посетить цыганский квартал, так как слышал о местных красавицах. Мой гид согласился проводить меня туда, но предупредил, чтобы я не оказывал внимания никому из девушек, поскольку цыгане чрезмерно ревнивы к незнакомцам, ведь, судя по всему, я не ищу неприятностей. Я обещал быть осторожным. Но ты знаешь, Дик, как я могу распалиться, когда дело касается дам.

— Знаю… Так вот откуда взялись твои проблемы?

— Все много хуже, — и мой пациент снова задрожал. — Проблема, которая легла на мои плечи… Как видишь, она так и не решилась… — он прижал губы к моему уху. — Они собираются убить меня!

— Цыгане? Ерунда какая-то!

— Это верно! Закон Моисея: «глаз за глаз, и зуб за зуб», — и после паузы Хью медленно добавил: — Я убил человека.

— Ты убил человека?! — воскликнул я испуганно.

— Так вышло, Дик, — продолжал мой брат-неудачник. — В цыганском квартале я заглянул в своего рода летний театр. Девушка танцевала… Прекрасная цыганка с большими черными глазами и удивительной фигурой. Она была в красном — красном, как кровь.

Меня предупреждали о значении этого цвета, — тут мой рассказчик вытер пот со лба, словно начиная задыхаться. — Но я был глуп. Она улыбнулась мне, и я… вот тогда, как мне кажется, я потерял голову. Никогда не видел такую красавицу. Она имела на меня какое-то гипнотическое влияние. Когда она улыбнулась, я вынул цветок из петлицы своей куртки и бросил его к её ногам. Мой гид тут же схватил меня за руку и постарался оттащить прочь. Я избавился от него, так как хотел поговорить с Лолой, прежде чем уйти.

— Её звали Лола?

— Лола Фаджардо. Многие зрители называли её по имени, когда та танцевала. Я тоже позвал её.

— Не иначе, ты был безумен или пьян, Хью.

— Скорее, последнее… Все это происходило после обеда, а я не привык к крепким испанским винам. Однако я могу много выпить, как ты знаешь. Я был просто взволнован, но красота и очаровательные взгляды Лолы опьянили меня. Какое-то время я не видел ничего вокруг себя, кроме неё. А она кружила передо мной в странном танце, словно Саломея перед Иродом.

— Чепуха! Я хочу слышать прозу, а не поэзию.

— Говорю только факты! — громко закричал Тэнкред. — Она танцевала с высушенной человеческой головой в руках. Это был танец Саломеи — дочери Ирода. Она играла головой, раскачиваясь и двигалась в такт музыке. Ах! — неожиданно воскликнул он. — Эта музыка! Она до сих пор преследует меня. Но были и слова…. Ужасные слова. Я заставил гида перевести их. А потом сложил их в такт мелодии. Послушай!

Тут Хью приподнялся с дивана и, играя подушкой, затанцевал по комнате и при этом распевал. Мелодия звучала фантастически, а слова, хоть он спел всего один куплет, звучали ужасно сами по себе:

Вглядись в движенья танца
И красные одежды.
Я — дочь Боэта Ирода,
Играю я порой
Крестителя главой.

— Хью! Хью! — я прервал ужасный танец и сбросил его обратно на диван. — Успокойся! — приказал я. — Так тебе будет ещё хуже. Лучше расскажи, в чем все-таки дело.

— Все дело в Лоле, — вновь спокойно заговорил он. — Она закончила танец и пошла по кругу, собирая деньги. Протянув мне свой тамбурин, она одарила меня очаровательной улыбкой. Я бросил в него золотой. Потом… Думаю, в порыве безумия, я поцеловал её руку.

— В таком месте! Ты глупец!

— Она отошла рассерженная, и вперед выступил её молодой человек. В руке у него был нож-наваха. Лола завопила, толпа закричала. И… И… И я убил его!

— Боже мой! Ты убил его!