Тайна цыганского фургона

И, я полагаю, он действительно старался выкинуть цыганку из головы, но уверен, что не сильно в этом преуспел. Однако осознание нависшей над нами угрозы не покидало и меня. Хью не возвращался к этой теме, и когда мы прибыли в Южную Африку. Окружающая новизна и жизнь страны дала ему новые интересы. Болезнь отступила, лицо снова стало румяным, и здоровье постепенно стало возвращаться к нему. Порой он был очень весел и смеялся, как раньше. Через шесть месяцев он, казалось, полностью восстановился. Порой черная тень накатывала на него, но большую часть времени он был весел.

— А теперь, Хью, мне пора к своим пациентам, которыми я так долго пренебрегал. Но тебе бы я советовал остаться здесь.

— Нет! — упрямо проговорил он. — Похоже, мне удалось совладать с этим безумием. Тот цыган погиб в результате несчастного случая. И даже если Лола вновь явится ко мне с этой музыкой, я лишь посмеюсь над ней. Я снова нормален. Думаю, она давно бросила преследование и вернулась в Испанию.

Я думал о том же и сказал примерно то же. Тем не менее я предложил Хью не оставаться в Лондоне по возвращении. Его лихорадка, хоть и прошла, сделала его легковозбудимым, и я решил, что лучше всего поселить его где-нибудь в сельской местности.

— Ты прав, Дик, — согласился он со мной. — Поеду в «Клеть».

Это был одинокий особняк среди болот Эссекса, не так далеко от моря, откуда были родом предки Хью — тоскливое и пустынное место, и я напомнил об этом Хью.

— Там не весело, — с безразличием ответил Хью. — Тихое место, и далеко от цивилизации. Не думаю, что Лола, даже если она все ещё в Англии, а относительно этого я сильно сомневаюсь, последует за мной в эту глушь. Я поеду туда… С другой стороны, я обеспечу себе в «Клети» безбедное существование.

Так как Тэнкред чувствовал себя хорошо, был силен, нормален и не думал о Лоле, мы вернулись в Англию, и он неделю прожил в моем доме. А потом отправился в Эссекс, и, должен сказать, несмотря на мои опасения, он так и не услышал зловещего звона гитары. Очевидно, Хью был прав. Цыганка отказалась от мести.

Однако в течение месяца я был отрезвлен. Небрежно и второпях написанное письмо от Хью поведало о том, что он вновь услышал звон гитары.

«…и не только это, — гласило послание. — Я видел рыжую балерину… видел Лолу… с головой руках. Это голова человека, которого я убил. Приезжай, ради бога. Я схожу с ума».

Я мог лишь одним способом ответить на это послание — торопливо упаковал саквояж, сунул в карман револьвер и сел на первый же поезд. Секретарь двоюродного брата Джабез Крайн встретил меня на станции на двухколесном двуместном экипаже, и мы сразу же направились в «Клеть», до которой от станции было двенадцать миль.

Я никогда не мог заставить себя полюбить Джабеза. Однако именно он был тем самым человеком, который заботился о эссекской собственности брата. Он со своей женой-ведьмой жил в «Клетке». Они были мизантропами-отшельниками — дикарями и напоминали те зверские характеры, что описаны в книге «Грозовой перевал». В каждом из них было мало человеческого, и супруги ненавидели Хью из-за разногласий, которые имелись у них еще с отцом Хью. Я много раз советовал Хьюго рассчитать их, но он не послушался, рассматривая их отношение к себе, как глупость. Однако, думаю, все дело в его лени. Уже лет двадцать, или больше, Крайны жили в скалах «Клети», словно жабы. Слишком поздно узнал я, что совершил ошибку, послав Тэнкреда в клетку с орангутангами.

— Как господин Тэнкред? Болеет? — спросил я у Джабеза, когда двуколка отъехала от станции.

— Да, так и есть! — проворчало существо.

— Вы видели каких-нибудь цыган неподалеку от «Клети»?

— Не-а, не видел.

— Горбуна и незнакомую женщину, к примеру?

— Ничего такого не видел.

— Вы слышали музыку?

— Да…

— И вы никого не видели? Никого?

— Никого я не видел! — повторил Джабез и больше за всю дорогу и трех слов не сказал. Ясно было, что из этого безнадежного чудовища больше ничего не вытрясти. Хотя, возможно, он знал больше, чем говорил. Я пытался поймать преследователей Тэнкреда в Лондоне, так почему Джаберс в Эссексе окажется более удачлив? Все равно, поглядывая на этого человека-зверя, вспоминая об удаленном расположении «Клети» и о незримом присутствии цыган, я поздравил себя, что прихватил с собой револьвер. Это оружие, по крайней мере, могло послужить защитой от опасностей, с которыми я боялся столкнуться.

С первого же взгляда я убедился, что Тэнкред вновь погрузился в прежний омут полубезумного страха.

Белое, измученное лицо, блестящие глаза и прочие происшедшие с ним перемены говорили о том, что его разум вновь пошатнулся. А когда мы после обеда сели у камина, он сказал, что цыгане-дьяволы вновь появлялись.

— Они хотят свести меня с ума! — прошептал он, переполненный страха. — Лола, без сомнения, считает, что смерть слишком легкое наказание за мое преступление. Она собирается не только убить мое тело и, но уничтожить мою душу. О, эта музыка… эта музыка! — и он запел: — Вглядись в движенья танца и красные одежды…