Тайна цыганского фургона

— Всё просто. Наследники миссис Бруней решили сдавать дом со всей обстановкой, и арендатора быстро нашли, ведь, как вы видите, особняк в прекрасном состоянии. Но менее чем через месяц жильцы сбежали, сказав, что потустороннее проникло в дом, заставило их вставать с постели и бродить по дому. Более того, они настаивали на том, что что-то или кто-то неизменно смотрел на них из-за плеча, когда они говорили, или ели, или читали. Короче говоря, они заявили, что в доме кто-то есть и они не могут жить спокойно, поэтому они уехали. Следующие жильцы рассказали ту же историю и поступили таким же образом; так же, как и в третий раз, пока не пошли слухи, что Грейндж — это дом с привидениями. Конечно, слух в разы сократил размер аренды, поскольку ни один человек не собирался здесь жить. Вы первый за двенадцать месяцев, решивший бросить вызов суеверию. Конечно, — многозначительно добавил Дарвер, — если вы все еще придерживаетесь того же мнения.

— Неужели я ребенок, которого пугает страшилка? — резко ответил я. — Конечно, я не передумал. Если это дух или призрак, или как вы это называете, может заставить трудолюбивого доктора не спать и трудится до полуночи, я готов поверить в спиритизм. Однако, поскольку такое вряд ли произойдет, я просто арендую дом.

Придя к такому решению, я не терял времени зря и в течение двух недель полностью переехал в Грейндж. То, что я пережил уже в первую ночь, заставило меня поверить, что у бывших жильцов действительно имелся повод покинуть столь зловещий особняк.

ГОСТИНАЯ, КАК Я уже сказал, освещалась тремя французскими окнами, которые выходили на террасу. Это была большая и высокая комната, скудно обставленная старомодным образом и пронизанная холодной атмосферой, наводящей на мысль о призраках. Здесь было самое подходящее место, чтобы потустороннее явило себя, и, стремясь проверить правдивость необыкновенной истории Дарвера, я ждал в этой комнате весь первый вечер, ожидая чего-то сверхъестественного.

Несмотря на июньскую жару, комната, долгое время остававшаяся необитаемой, была настолько холодной, что я зажег огонь и пододвинул свой стул к веселому пламени, размышляя над новой медицинской работой, которая недавно появилась. У меня были крепкие нервы и стойкий скептицизм, поэтому я был вполне готов столкнуться с силой, которая обратила в бегство бывших жильцов. Дважды или трижды я смотрел на закрытую дверь, ожидая, что она откроется и впустит призрачные силуэты миссис Бруней и ее слуг; но, разумеется, ничего подобного не произошло, и было уже около одиннадцати часов, когда я почувствовал первое проявление невидимого. Затем понял, что кто-то смотрит через мое плечо, пока я читаю. Резко обернувшись, я ничего не увидел, разумеется; и в смятении засмеялся над мгновенной паникой, охватившей меня.

Такое же ощущение возникло через десять минут, и я снова ничего не увидел. Тогда мысль о том, что в комнате было что-то или кто-то, укоренилась в моей голове, и, положив книгу, я медленно зашагал вперёд-назад по полированному полу. Одна затененная лампа, поставленная на маленький столик у самого огня, освещала огромное помещение и проливала пучок света в окружающем мраке. Для адекватного освещения такого большого пространства было необходимо больше света, но я решил дать призраку все шансы и решил, что полумрак окажется более благоприятен для его появления. Пока минутная стрелка ползла к двенадцати, я занервничал.

Мои трое слуг находились в отдаленной части особняка и были измотаны распаковкой и расстановкой мебели. Они, без сомнения, крепко спали. Во всем этом пустынном месте я был единственным бодрствующим существом, и, в прохладной гостиной наедине с невидимым существом, честно признаюсь, мои нервы начали шалить. Напрасно я напоминал себе о своем несокрушимом скептицизме, о том, что духов не существует, что я опровергал существование сверхъестественного. Все это было бесполезно, потому что чувство, будто кто-то шел рядом со мной, становилось все сильнее и сильнее, пока я не впал в панику.

— Сейчас, — сказал я вслух, и звук моего собственного голоса несколько восстановил мою смелость, — я нахожусь в состоянии, которое может допустить появление потустороннего. Если здесь есть какой-нибудь призрак, пусть он или она появится.

Призрак не принял мое приглашение, и тишина, казалось, стала ещё больше тяготить, хотя иногда она нарушалась потрескиванием огня. Рассказанная история и моя нынешняя изоляция от людей настолько сильно подействовали на мои нервы, что я неожиданно обнаружил себя стоящим в центре комнаты, напрягая слух и глаза. Конечно, я не видел и не слышал ничего, что могло бы вызвать хоть малейшее подозрение. И все же я заметил холодный пот у себя на лбу, а моя рука задрожала, когда я вытащил носовой платок.