Тайна убийства Столыпина

“...Примкнул я к группе анархистов вследствии того, что считал правильной их теорию и желал подробно познакомиться с их деятельностью. Однако вскоре, в середине 1907 г., я разочаровался в деятельности этих лиц, ибо пришёл к заключению, что все они преследуют главным образом чисто разбойничьи цели. Поэтому я, оставаясь для видимости в партии, решил сообщить Киевскому охранному отделению о деятельности членов её. Решимость эта была вызвана ещё тем обстоятельством, что я хотел получить некоторый излишек денег. Для чего мне был нужен этот излишек — я объяснять не желаю. Когда я впервые явился в середине 1907 г. в охранное отделение, то начальник его, Кулябко, расспросил меня об имеющихся у меня сведениях, и, убедившись, по-видимому, что таковые совпадают с его сведениями, Кулябко принял в число своих сотрудников и стал уплачивать мне 100-150 р. в месяц. Тратил я эти деньги на жизнь, причём от отца своего в это время получал, кроме стола и квартиры, около 50 р. в месяц. В охранное отделение я ходил раза два в неделю...”

А навёл Дмитрия на мысль об охранке студент, который организовывал собрания на снятой квартире.

— Откуда у тебя деньги? — спросил как-то у него Дмитрий.

— Зарабатываю, — ответил тот.

— Не боишься водить нас по чужим квартирам? Ведь собрания запрещены, можешь и попасться.

— Если действуешь с умом, не попадёшься.

— И как же тебе это удаётся?

— Если скажу — не поверишь...

— Почему не поверю, — настаивал Дмитрий. — Я и так уже догадываюсь, с кем ты дружишь на самом деле.

— Если знаешь — помалкивай, а то не сносить нам головы.

Агент “Кучерявый” сообщил Кулябко, что Богров подозревает его в пособничестве аресту студентов, которых он собирал на квартире.

— А Богров не дурак, — изрёк Кулябко. — Догадался. Ты, разумеется, всё отрицал?

— Конечно.

— Не спеши с ним. Мы сделаем так, что этот Богров, если не будет с нами, то загремит в Сибирь в кандалах. В следующий раз поговори с ним по душам, делай вид, что с ним считаешься и советуешься искренне. Он должен тебе поверить.

Умело расставлял свои сети жандарм Кулябко. Так умело, что ловушка захлопывалась вовремя.

Не свяжись Дмитрий с охранкой, нашёл бы своё счастье в любом другом деле — человек он был небесталанный.

Заговор

Близкие к царскому двору персоны считали, что наступление на “русского Бисмарка” задумывалось в дни министерского кризиса в марте 1911 года, а до этого, мол, никто не смел о таком даже подумать.

В ночь на 14 марта или на 15-е, история в этом случае не совсем точна, дворцовый комендант Дедюлин передал государю документы, доставленные полковником Спиридовичем, близким Дедюлину человеком по должности и по духу.

Государь при Дедюлине перелистал досье, собранное на его премьера, и спокойно, как ни в чём не бывало, произнёс:

— Хорошо, оставьте. Взгляну на досуге...

Потом он доверчиво поделился с комендантом:

— В этом кризисе, конечно, виновен Столыпин. Не удержался, не смог сохранить обычаи и пошёл горой на Совет, который не утвердил его проекта. Можно было бы избежать кризиса, сманеврировать, не лезть на рожон, но он посчитал, что самолюбие его задето, и выставил свои принципы. Я накануне беседовал с Александрой Фёдоровной. Она, между прочим, такое упорство премьера не одобрила, и, полагаю, права, потому что первый министр самодержцу условия выставлять не должен, не ровня он государю, а человек временно востребованный. Что же будет в государстве, если каждый назначаемый мной министр, даже первый среди них, станет мне выдвигать свои условия, не считаясь с моими?

Дворцовый комендант молчал, не мешая высказаться государю. По дворцовому этикету ему положено было только отвечать на вопросы и говорить лишь тогда, когда его об этом просили. А когда не просили, следовало ждать вопроса. И Дедюлин ждал.

— А вы какого мнения, Владимир Александрович?

— Вашего, государь, — ответил дворцовый комендант. — Многим при дворе не нравятся действия Петра Аркадьевича, его капризы. Конечно, надо было решить всё мирно, тихо, не доходя до кризиса. Неужели земство в западных губерниях такой актуальный вопрос, что из-за него надо было устраивать такой шум? Нет, ваше величество, всё это личные амбиции Петра Аркадьевича, его самомнение, что у государя не найдётся на его место достойного человека. Но ведь такого быть не может! В государстве много умных и деятельных мужей!

— Такого же мнения и Александра Фёдоровна, которая давно уже мне говорит, что на Столыпине свет клином не сошёлся. Да, он нужен был в трудную минуту, он помог династии, но теперь ведь те времена прошли и опасности прежней нет.

— У вас, ваше величество, большой выбор на место премьера, только присмотритесь...

“А ведь он прав, ” — подумал государь и отпустил Дедюлина, чтобы в уединении прочесть те бумаги, которые тот только что ему доставил. Велико было его нетерпение узнать тайны Столыпина.