Тайна важнее жизни

Глава департамента поднялся и вышел из-за своего рабочего стола. Подойдя к окну и постояв с минуту спиной к сидящему в кресле Гляссе, Антьер решительно задернул плотные шторы. Антьер развернулся и скрестил руки на груди. Гляссе знал, что в эту секунду его друг и наставник принимает важное решение. Так оно и оказалось.

– Когда они планируют спуск? – спросил Антьер.

Гляссе сверился со своими часами.

– Я думаю, приблизительно в это самое время. Ну, может, чуть позже…

– Иначе говоря, мы находимся сейчас в самой кульминационной фазе операции?

– Да.

– Сделай все возможное, Морис, чтобы связаться с Перетье, – отдал распоряжение глава департамента. – Я хочу, чтобы он взял ситуацию в свои руки сразу же, как только Мещереков окажется внизу. Надеюсь, тебе не надо растолковывать, что именно я имею в виду? Русские не должны оставить нас с носом. Тем более что наши ученые первыми напали на след этой разгадки. Я прав?

– Вероятно, да.

– Морис, – Антьер нахмурился, – меня начинают утомлять твои извечные уклончивые ответы. Пора выходить из тени, мой друг. И если Венсан Перетье такой патриот, каким ты мне его всегда пытаешься представить, он сделает это для нас. Для своей страны.

– Я свяжусь с ним, – заверил собеседника Гляссе.

Загасив сигару в пепельнице, он неохотно поднялся из мягких объятий уютного кресла. Одернул полы стильного полосатого пиджака и машинально поправил узел галстука.

– И еще, – бросил ему в спину Антьер, когда Гляссе уже неторопливой походкой двинулся к выходу из кабинета. – Постарайтесь не переусердствовать, Морис. Передайте мое пожелание Перетье. Россия – опасный противник, и мне не хотелось бы, чтобы наши действия стали причиной международного конфликта. Особенно если в итоге окажется, что проблема и яйца-то выеденного не стоит.

Гляссе только кивнул в ответ. За долгое время тесного общения с Антьером, он успел привыкнуть к тому, что его шеф сам состоит из сплошных противоречий. А его еще обвиняет в уклончивости и осторожности!

Покинув кабинет Антьера, Гляссе совершенно точно решил для себя, что всю ответственность за операцию на Голанских высотах он возложит на плечи Венсана. Ему там на месте все равно виднее, как лучше поступить, а значит, ему и карты в руки. Пусть решает по обстоятельствам. А с него взятки гладки. Посмотрев еще раз на часы, Гляссе достал из кармана крохотный мобильный телефон.

* * *

Красный солнечный диск скрылся за горизонтом, оставив после себе лишь тонкую, едва различимую с такого расстояния бледно-розовую полоску. Юдаев остановил «Форд» приблизительно в десяти метрах от внешнего большого кольца монумента. Заглушил двигатель и повернулся к сидящим позади него пассажирам.

– Остальной путь проделаем пешком, – предложил он. – Так будет надежнее и безопаснее. Это не очень далеко, но… Надеюсь, вы не против, профессор?

– А почему я должен быть против? – не понял Мещереков.

– Вам предстоит еще очень непростая работа, и я не хотел бы, чтобы вы утомились раньше времени…

– Я еще не старик, – обиженно отозвался ученный. – Все в порядке. Пойдемте.

Он первым вышел из машины. Распахнув дверцу с противоположной стороны, автомобиль покинул и Перетье. Во рту француза все еще торчала неприкуренная сигарета. Айсана сидела справа от Юдаева в полной неподвижности. Ее черные глаза, не отрываясь, смотрели на раскинувшееся древнее архитектурное сооружение в форме концентрических колец.

– В чем дело? – Юдаев тронул девушку за плечо.

– Я не могу, – произнесла она сквозь плотно сомкнутые зубы. Валерий заметил, как напряжено ее тело. – Не могу. Вы должны понять… Это священное место.

Юдаев вздохнул.

– Если я правильно вас понял, Айсана, это место создал Аллах. Оно находится под его защитой. Следовательно, вам не о чем беспокоиться.

– Да, но прямо под нами сердце хаоса. Средоточие зла.

Девушка уронила голову на грудь, и ее передернуло, как от электрического разряда. Желая успокоить расшатавшиеся нервы, Айсана вынула из кармана олимпийки последнюю сигарету и дрожащими пальцами вставила ее в рот. Зажигалка долго не хотела ее слушаться, но все же пляшущий огонек коснулся кончика сигареты, и девушка с наслаждением втянула в себя горьковатый табачный дым. Юдаев прекрасно понимал ее состояние, но он также знал и то, что не может ничего изменить.

– Вам придется пойти с нами, Айсана, – твердо произнес он.

Она затянулась еще несколько раз, прежде чем кивнула в ответ и потянулась к ручке двери. Перетье постучал согнутыми костяшками пальцев по стеклу. Айсана открыла дверь.

– Вы там молились? – язвительно спросил француз, улыбаясь во весь рот.

Айсана смерила его презрительным взглядом и, выйдя из машины, сплюнула себе под ноги.

– Обещаю вам, господин Перетье, – спокойно заявила она, окончательно справившись с эмоциями, – придет время, и я заставлю вас ответить за все ваши слова.

– Буду с нетерпением ждать этого, – хмыкнул француз.

Юдаев последним покинул «Форд», запер машину и, обойдя ее, приблизился к своим спутникам. Мещереков уже находился чуть впереди, уверенно вышагивая в направлении Гилгал Рефаима.

– Пойдемте, – Валерий взял Айсану за локоть.