Тайна за семью печатями

ППШ — пистолет-пулемёт системы Шпагина (ППШ) — советский пистолет-пулемёт, разработанный в 1940 году конструктором Г. С. Шпагиным под патрон 7,62×25 мм ТТ и принятый на вооружение Красной Армии 21 декабря 1940 года. ППШ наряду с ППС-43 являлся основным пистолетом-пулемётом советских Вооружённых Сил в Великой Отечественной войне.

Глава 44. Трагедия на хуторе

Василий Егорович лёг прямо поверх покрывала и похлопал возле себя рукой, Брысь перебрался к нему под бок. На тумбочке возле кровати уютно горел ночник под тёмно-зелёным абажуром с бахромой по нижнему краю и стоял телефон, как и хозяин квартиры — весьма солидного возраста. Брысь представил, как ветеран (наверное, не с первого раза) попадает непослушным указательным пальцем в дырочку с цифрой на диске, как с трудом его прокручивает, как ждёт, когда диск вернётся в исходное положение, чтобы проделать то же самое с другой дырочкой и цифрой… как прикладывает к уху холодную эбонитовую трубку. Понятно, почему он не любит пользоваться телефоном.

— Нужно заканчивать рассказ, времени мало, — туманно выразился ветеран, и у Брыся опять тревожно сжалось сердце. — Та фотография была сделана в ноябре 1941 года. Мы к тому моменту немало гитлеровцам насолить успели: и поезда взрывали, и обозы перехватывали… К нам в леса нацисты не лезли, боялись, поэтому мстили так: на каждую нашу операцию отвечали расправами над мирными жителями… И расстреливали, и вешали… Но нас никто не возненавидел, наоборот, всё больше народу приходило к нам в отряд. Когда зарядили дожди и похолодало, стало в лагере тяжко… Шалаши промокали, вода заливалась в землянки, мёрзли ужасно, дети все поголовно попростужались, взрослые фурункулами покрылись… И голодали мы очень, пайки становились всё меньше… Но самое тяжкое было — слушать радиоприёмник… Нацисты подошли к Москве, к сердцу страны… Ленинград замкнули в блокаде. Наш командир за одну ночь стал седым, оказалось, у него там семья, жена с маленькой дочкой, и неизвестно, эвакуировались или нет. Был человек ещё вечером тёмно-русый, а утром стал — как свежевыпавший снег… Снег, кстати, в тот год рано на землю лёг, в конце октября, считай, уже зима началась. А в ноябре морозы ударили, словно природа поняла, что люди не справляются, и тоже решила с захватчиками бороться. Сначала дороги дождём размочила, расквасила, так что ни пройти ни проехать, а потом эти ухабы-колдобины ледяным холодом сковала — пусть мучаются…

***

Альма и Мартин с тревогой прислушивались к хрипам, которые вылетали из Андрюшки с каждым вдохом и выдохом. Мальчик то горел, словно внутри у него кто-то разжигал костёр, то покрывался мурашками и дрожал так, будто лежал голым на снегу, а не под ватным полушубком между двумя горячими собаками.

Его сестра и мама были тут же в землянке. Валентина прижимала к себе питомцев. Юв, Гал, Альф и Рол, ослабленные голодом и холодом, тоже дрожали без остановки, им казалось, что хозяйка не их греет, а сама мечтает согреться, забирая у них последнее тепло ледяными руками. От своих мыслей им становилось стыдно, и они начинали дрожать ещё сильнее.

Тамара сидела рядом с сынишкой, меняла компрессы на его раскалённом лбу, разжимала ложкой зубы и вливала отвары из коры дуба. В бреду Андрюшка без конца звал своего жеребёнка: «Бахтарчик, Бахтарчик, наш выход!»

Бахтарчик погиб неделю назад. Отряд полицаев добрался до хутора, искали тех, кто помогает партизанам, а потом спалили дома, оставив семьи с детишками без крова накануне зимы. Забрали коров и коз. Лошадей тоже хотели забрать, но дядька Мирон заперся с ними в конюшне, не хотел отдавать своих любимиц и помощниц в тяжёлом крестьянском труде. Полицаи обложили конюшню сеном и подожгли…

Аслана на хуторе не было, он находился на задании. Андрюшка в тот день как раз бегал навестить родных: мама и сестра давно перестали возвращаться в выделенную им дядькой Мироном комнату, так как в лагере было много дел. Если бы не Бахтарчик, Андрюшка тоже перебрался бы к ним, но он был увлечён подготовкой нового номера. Хотел поднять всем настроение в 24-ю годовщину Великой Октябрьской революции. Седьмого ноября в стране всегда был праздник, и Андрюшка мечтал, что за оставшееся до праздника время наши наконец-то покажут врагу «где раки зимуют» — в своих норах, пусть убираются, откуда пришли!

Первыми о случившемся узнали Мартин и Альма — от цирковых котов, которые сумели выбраться из охваченной пламенем конюшни через щель в крыше и примчались в лагерь с вытаращенными от ужаса глазами. Следом за ними пришли оставшиеся без жилья хуторяне. Никто из них не выдал полицаям, что знает дорогу к партизанам…

— Бахтарчик, Бахтарчик, наш выход, — шептал Андрюшка сухими потрескавшимися губами. — Альф, Рол, але оп!