Тайна желтой комнаты. Заколдованное кресло

Но вот третий пункт совсем сбивал меня с толку. Я поставил Ларсана в конце сворачивающей галереи и не находил объяснения тому факту, что он, воспользовавшись моментом, когда я удалился в левое крыло замка за господином Станжерсоном и папашей Жаком, вернулся в спальню мадемуазель Станжерсон. Это было крайне опасно. Он страшно рисковал, ведь его могли поймать… И он это знал… Его и в самом деле чуть не поймали… потому что он не успел добежать, как, вероятно, надеялся, до своего поста… Поэтому, чтобы вернуться туда, в спальню, у него должна была быть веская причина, о которой он вдруг неожиданно вспомнил уже после моего ухода, иначе он не отдал бы мне свой револьвер. Что же касается меня, то я, посылая папашу Жака в правый конец прямой галереи, естественно, полагал, что Ларсан по-прежнему дежурит на своем посту в конце сворачивающей галереи, а сам папаша Жак, которого я, конечно, не посвящал в подробности, отправляясь на свой пост, не обратил внимания, дойдя до пересечения двух галерей, стоит ли Ларсан на условленном месте. В ту минуту папаша Жак был озабочен лишь тем, как бы быстрее и лучше выполнить мои указания. Что же это за непредвиденная причина, заставившая Ларсана вернуться в спальню еще раз? Что за причина? Я решил, что это какой-то осязаемый след его пребывания в комнате, который может разоблачить его. Верно, он забыл там что-то очень важное. Но что? И успел ли он найти эту вещь? Я вспомнил свечу на полу и наклонившегося мужчину… Я попросил госпожу Бернье, убиравшую спальню, поискать хорошенько, и она нашла пенсне… Вот оно, господин председатель! – И Рультабий вытащил из маленького пакетика уже знакомое нам пенсне. – Увидев его, я пришел в ужас… Ларсан никогда не носил пенсне… А если это так, значит, оно ему попросту не нужно… Не говоря уже о том, что в тот момент, когда свобода движений была особенно важна для него, оно и вовсе оказалось лишним… Что же означало это пенсне? Оно никак не вписывалось в мой круг. «Ну а если, скажем, оно принадлежит дальнозоркому человеку?» – осенило меня вдруг. В самом деле, я ни разу не видел Ларсана пишущим и ни разу – читающим. Похоже, он мог быть дальнозорким! В полиции об этом, конечно, знают, если это и в самом деле так, и наверняка должны узнать его пенсне… Вообразите себе: пенсне Ларсана, найденное в спальне мадемуазель Станжерсон, да еще после таинственных событий в загадочной галерее! Ларсану это грозило гибелью… Вот вам и разгадка, вот почему он вернулся в комнату! Оказалось, и вправду Ларсан – Боллмейер плохо видит вблизи, и пенсне, которое, как я думал, узнали бы в полиции, действительно принадлежало ему…

Теперь, сударь, надеюсь, вы поняли, в чем смысл моей системы? – продолжал Рультабий. – Я не рассчитываю, что внешние знаки, то есть улики или вещественные доказательства, открывают мне истину, я только хочу, чтобы они не противоречили той истине, которую подсказывает мне мой здравый смысл, если, конечно, начать с нужного конца…

Что же касается Ларсана, то я допустил ошибку, желая непременно увидеть его лицо, чтобы удостовериться в своей правоте; мне казалось, что Ларсан-убийца – это некое исключение из правил, требующее дополнительных гарантий и подтверждений. За что меня и постигла жестокая кара. Это, наверное, мой здравый смысл решил отомстить за себя, возмутившись тем, что после событий в загадочной галерее я все никак не решался довериться ему, положившись окончательно и бесповоротно на его аргументы и торжественно отказавшись от намерений найти иные доказательства виновности Ларсана, нежели неопровержимые доводы рассудка. Вот из-за чего мадемуазель Станжерсон был нанесен еще один страшный удар…

Рультабий умолкает. Волнение мешает ему говорить. Он достает платок…

– Но зачем Ларсану понадобилось вообще приходить в эту комнату? – спросил председатель. – Почему он дважды пытался убить мадемуазель Станжерсон?

– Да потому что он обожал ее, господин председатель…

– Вот уж действительно причина…

– Да, сударь, еще какая причина! Причина первостепенной важности. Он был безумно влюблен, поэтому… и еще по многим другим причинам способен был на любое преступление.

– Мадемуазель Станжерсон догадывалась об этом?

– Да, сударь, только она не знала, конечно, что человек, который ее преследовал, являлся в то же время и Фредериком Ларсаном, иначе Фредерик Ларсан не смог бы расположиться в замке, а тем более явиться вместе с нами к мадемуазель Станжерсон той ночью, после событий в загадочной галерее. Впрочем, я еще тогда заметил, что он старался держаться в тени и не поднимал головы… наверное, искал потерянное пенсне. Ларсан преследовал мадемуазель Станжерсон и покушался на ее жизнь в другом обличье и под другим именем, которое было неведомо нам, но могло быть известно ей…