Тайна жёлтой лилии (СИ)

– Руйя, нам в роду Быка часто приходится принимать решения, причиняющие боль нам самим, – сказал Маро. – Вот что, дочка. Я скоро собираюсь отправиться по важному делу в Киликию. Ты останешься здесь моей наместницей. Ты уже взрослая, пора тебе готовиться к правлению на случай, если не будет у меня других детей.

Ещё три дня назад у Руйи бы голова закружилась от такой чести. Но сейчас она могла лишь в ярости посмотреть на отца.

– Иди спать, Руйя, – повторил он.

Девушка обречённо побрела ко дворцу, поняв, что спорить дальше бессмысленно.

«Мало того, что не узнала ничего полезного, так ещё и Алефи не смогла защитить… А ведь я поклялась ему, что остановлю казнь».

В голову лезли совсем сумасшедшие идеи – например, схватить в день казни какой-нибудь меч или яд и пригрозить покончить с собой, если финикийца не пощадят. Конечно, тогда его никто и пальцем тронуть не посмеет… в её присутствии. Доказательств его невиновности у неё по-прежнему нет никаких! Её сочтут предательницей, изменившей памяти названой матери ради неизвестно кого. А к Алефи сам же Маро, скорее всего, подошлёт наёмных убийц, перед этим показательно отпустив его на волю.

Будь у неё хоть немножечко побольше времени, Руйя бы решилась на другой дикий шаг – она бы лично отправила письмо финикийским вельможам с просьбой упросить Маро остановить или хоть отсрочить казнь. Финикийцы согласились бы даже без чётких доказательств – им же точно не хочется, чтобы знатного соплеменника казнили по обвинению в настолько низком убийстве. Но за один жалкий день такое письмо не уйдёт дальше Мальи…

Руйя легла спать, чувствуя себя совершенно разбитой и уже мало надеясь что-либо исправить.

========== Глава 8. Утро ==========

На небе ещё только золотилась утренняя заря, когда Руйя открыла глаза. Холодный камень подушки* под её щекой был совсем мокрым от слёз.

Все ещё спали, поэтому Руйя сама надела самую простенькую накидку и без всякого удовольствия сунула в рот горсть вчерашнего изюма. Поднимать суету и будить полдворца ей не хотелось, а лежать и ждать, когда проснутся первые рабыни, она была не в силах.

Стражники у тюрьмы, кажется, тоже дремали, пока не услышали её шаги, но Руйе было точно не до них. Дождавшись, пока они почтительно расступились, чтобы пропустить её, она вихрем влетела в прохладный сумрак.

– Царевна? – а вот у Алефи явно сна не было ни в одном глазу. У Руйи сердце упало, когда она представила, как он столько часов в одиночестве думал о предстоящей казни.

– Отец отказался отменить казнь! – сквозь слёзы воскликнула она, кинувшись к нему. – И он тоже не верит, что ты виновен, но… но…

– Но если не казнят никого, в народе начнётся возмущение, – успокаивающе взяв её за руку, докончил Алефи. – Понимаю. Можешь не злиться на своего отца, царевна, дело не в нём и даже не в критских законах, у нас порой бывает ровно так же.

– Тебе ведь так рано покидать мир навеки… тем более такой позорной смертью… – Руйя крепко схватилась за его руку, словно его уже вели на казнь.

– Тише, тише, царевна. Если ты и правда так стремишься мне помочь, у тебя ещё целый длинный день – я же вчера сказал.

– Но за вчерашний день я ничего не добилась! – в отчаянии напомнила ему Руйя. – Лоссо во время убийства говорил в Малье с покупателем, а ножик так просто изготовлен, что уже не узнать, чей он был!

– А как же то, что тебе рассказали о метаниях Аэссы насчёт побега?

– Мы же так и не узнали, имеет ли история с побегом отношение к убийству.

– Я чувствую, что имеет, – заявил Алефи. – Да, Лоссо невиновен, но я не могу отделаться от ощущения, что каким-то, каким-то образом он сказал нам что-то важное… знать бы только, что…

У дверей темницы снова слаженно расступились стражники, и вошёл Маро в дорожных одеждах, при оружии. Руйя застыла на месте от ужаса.

– Я знал, что найду тебя тут, – в лице отца не виднелось ни гнева, ни разочарования. – Я уезжаю в Фаист – по словам Эхио, там что-то не заладилось с тех пор, как на прошлых Играх там побывал Кано. Вернусь завтра. Улато остаётся здесь, так что по срочным вопросам он, как всегда, готов тебе помочь. Следи за приготовлением к погребению, если жрицы будут требовать ещё благовоний, скажи им, что…

Он осёкся. И было из-за чего: у Руйи округлились глаза и приоткрылся рот от ошеломившей её внезапной идеи. Впрочем, какая там идея – сумасшедшая мысль, проблеск, соломинка утопающего…

– Отец! – едва узнав собственный голос, выдохнула Руйя, бросившись к нему и схватив его за руки. – Прошу, отложи поездку!

– Что ещё, Руйя? – отступил он от неожиданности.

– Заклинаю кровью Быка, отложи! Всего лишь до вечера! И если тебе дорога твоя дочь, сейчас же пошли возницу Ноко в Малью, пусть найдёт и привезёт сюда Лоссо, продавца черепашьих панцирей!

– Руйя, твой рассудок…

– Мой рассудок уже в полном порядке! Отец, помнишь, я предлагала показать тебе истинного убийцу Аэссы? Так вот, если моё подозрение верно, мне это удастся!