Тайна жёлтой лилии (СИ)

– Ничегошеньки мне не кажется. Я сижу тут в кандалах и вообще не знаю, что у вас там происходит. Может, ты ни с кем не говоришь, а просто выдумываешь истории сама и меня развлекаешь напоследок, – рассмеялся Алефи. – Ладно. Насчёт Улато я сразу думал, что ты мало что узнаешь. Я бы на твоём месте подошёл к этому вашему горбуну. Он ведь человек умный?

– Ближайший отцовский советник.

– Вот именно. К нему и подойди.

– Может, ему рассказать о расследовании и о том, что ты невиновен? Кано поймёт…

– Ни в коем случае! Чем ты докажешь, что я невиновен, кроме того, что ты сама хочешь в это верить? – Руйя опять зарделась. – Вдобавок, кто бы ни был преступник, пока что он должен считать, что за убийство царицы осуждён я и что казнь отложена чисто из-за печати. Что так и есть. Если только истинный убийца что-то заподозрит, он может сделать что угодно и убить кого угодно, хоть тебя, хоть царя, хоть Быка, лишь бы шкуру спасти. Поэтому – ни словечка! Ни Кано, ни отцу.

– Хорошо, – девушка вздрогнула при мысли о том, что кто-то может ради собственного спасения убить Быка. Неужели в Кноссе нашёлся такой изверг?

– Принесите пленнику ещё воды и фруктов! – крикнула она стражникам, а Алефи шёпотом сказала, прежде чем уйти:

– С Кано я переговорю.

========== Глава 6. Советник ==========

Рабы передали Руйе, что Кано всё ещё гостит у родителей. Это ей было на руку – в городе, в низине, было всё же немножко прохладнее, чем среди раскалённых каменных колонн дворца и лабиринта, и думалось там тоже гораздо легче.

Дом семьи советника Руйя знала прекрасно – она не раз ходила туда с кем-нибудь из родителей, если нужно было обсудить какое-то особо секретное дело. Сторонний человек ни за что бы не догадался, что в этом крохотном домишке, почти шалаше из обмазанных глиной веток, живёт родня одного из первых людей Кносса.

А причина такой бедности была не только в необходимости скрывать те самые тайные совещания с царём от любопытных глаз, но и в стеснительности хозяев домика, кажется, до сих пор не свыкшихся с тем, до каких высот поднялся их сын. Старый Тодо был похож на Кано только внешне, тоже горбатенький был, а так даже и не скажешь, что отцом ему приходился – всю жизнь он прожил скромным гончаром, казалось, отходившим от своего круга только тогда, когда нужно было набрать свежей глины. Из того же теста была и его жена Китта, робкая, тихая и ужасно боявшаяся чем-нибудь расстроить царскую семью.

Китта и открыла Руйе дверь, когда та постучалась:

– Сиятельная госпожа царевна! Ох! А у нас в доме нет ничего, только полкувшина вина да немного орехов! И вот…

– Не переживай, Китта, – ласково улыбнулась Руйя, – мне ничего не надо, я сыта. Мне бы только с Кано кое о чём переговорить.

– Ах, конечно, конечно! Проходи, госпожа царевна, – и Китта отступила в сторону, низко кланяясь.

Тодо, как всегда, сидел за гончарным кругом, а Кано притулился рядом, вертя в руках уже готовый горшочек – таким странным образом советник успокаивал любые волнения.

Помня о том, что Алефи велел ей сохранять расследование в строжайшей тайне, Руйя на этот раз не стала прямо спрашивать Кано, были ли враги у царицы. Советника это могло навести на верные догадки.

Вместо этого она начала издалека:

– Я всё беспокоюсь из-за той пропавшей печати, Кано. Кто мог её выкрасть? Точно не А… не финикиец, он уже в это время был под стражей. Если настоящий вор не пойман… кто знает, какое он может измыслить предательство?

– Не думаю, что всё так мрачно, царевна, – ответил он. – Я считаю, виновник пропажи – сообщник финикийца, вернее всего, из его свиты. Он украл печать у Куро ещё до его приезда во дворец и давно уже скрылся, может, вообще уплыл. А цель кражи одна – потянуть время. Вполне возможно, когда будет готова новая печать, обнаружится, что казнь надо отложить ещё по какой-то причине. Потом будет ещё отсрочка, и ещё… В итоге приедет какой-нибудь важный финикийский сановник, проведёт переговоры, и пленника выпустят.

Такого объяснения Руйе и в голову не приходило.

– Кано, постой! Куро же говорит, что печать была на месте, когда он приехал!

– Разумеется, ему не хочется признаваться, что он не углядел и потерял её по дороге.

«Алефи не может быть виновен… не может… не может…»

Руйя сглотнула. Беседа пошла совсем не в том направлении, в каком ей хотелось. Она-то надеялась с похитителей печати перейти на врагов царя, с врагов царя на противников царицы… Однако всякий, кто хоть как-то соображал, понимал, что гибель Аэссы и исчезновение печати – часть единого замысла.

Кано между тем продолжал крутить в руках горшочек. Руйя внезапно поняла, как глухо он всё это время говорил и какими тусклыми были его глаза. Хоть он не откровенничал с ней, как Улато, было видно, как тосковал он по Аэссе.

– Но зачем… зачем финикийцам вообще мог понадобиться такой заговор? – дрожащим голосом прошептала она. – Какое зло им сотворила бедная Аэсса?

– Этого я и сам не понимаю, – вздохнул Кано. – Если бы против царя замышляли – это хоть ясно было бы… а царица… – он быстро провёл пальцем по глазам.