Тайна жёлтых нарциссов

— Нет, просто убийца, — коротко ответил Тарлинг. — Хороший у него характер или дурной, это обстоятельство не имеет никакого отношения к ответственности за преступление.

Доктор Сандерс пускал густые клубы дыма из своей трубки.

В дверь постучали, и вошла пожилая сестра.

— Мисс Стэвенс готова, сэр, — сказала она.

Тарлинг поднялся. Доктор Сандерс тоже встал, подошел к своему пульту, снял оттуда большую книгу регистрации больных, положил ее на стол, открыл и взял в руки перо.

— Я должен сделать отметку о выписке больной, — сказал он и перелистнул несколько страниц, — вот здесь. Мисс Стэвенс, легкое сотрясение мозга и контузия...

Вдруг он поднял глаза на сыщика.

— А когда было совершено убийство, мистер Тарлинг?

— Вечером четырнадцатого.

— Четырнадцатого...—повторил доктор, задумавшись.— А в котором часу?

— Время не совсем точно установлено... — Он охотнее всего прервал бы разговор, болтливость доктора действовала ему на нервы. — По всей вероятности, сейчас же после одиннадцати.

— Это точно — после одиннадцати? А не могло ли убийство произойти раньше? Когда Лайна видели в последний раз?

— В половине десятого, — ответил Тарлинг с ноткой иронии, — доктор, не собираетесь ли вы стать сыщиком?

— Нет, не собираюсь, уважаемый мистер Тарлинг, — улыбаясь, сказал доктор. — Но меня радует, что я теперь могу доказать невиновность этой девушки.

— Доказать ее невиновность? Но как?

— Смотрите сами, убийство совершено не ранее одиннадцати часов. Убитого в последний раз видели в половине десятого...

— Ну? И что из этого следует?

— А то, что поезд, на котором мисс Райдер ехала из Чаринг-Кросса, покинул станцию в девять часов вечера. А в половине десятого ее доставили к нам в госпиталь!

С минуту Тарлинг оставался совершенно спокоен. Потом он подошел к доктору Сандерсу, порывисто схватил его за руку и крепко пожал ее.

— Доктор! Это самая приятная новость, которую я когда-либо слышал в жизни, — хрипло сказал он. 

XIII

Обратный путь в Лондон был одним из тех исключительных моментов, что с фотографической точностью остаются в памяти человеческой на всю жизнь. Одетта молчала, и Тарлинг радовался тому, что не надо думать о всех этих странных обстоятельствах, которые касались ее бегства.

Но если они и не разговаривали, то все же оба испытывали счастье от того, что просто сидят рядом. В этом молчании таилось невысказанное товарищеское чувство и взаимопонимание, которое словами трудно было бы объяснить.

Разве он влюблен в нее? Он никак не мог освоиться с мыслью, что с ним случилась эта катастрофа. Никогда в жизни он никого еще не любил. Для него это было неизведанным чувством, о котором он еще как следует и не размышлял. Он повидал на своем веку влюбленных. В его глазах они ничем не отличались от больных малярией или желтой лихорадкой... Мог ли он думать, что и сам однажды окажется в подобном состоянии? Он был замкнут и сдержан, но под его суровой внешностью скрывалась такая тонкость чувств, о которой он и сам не догадывался, впрочем, как и его друзья.

Уже одна мысль, что он влюблен в Одетту, приводила его в смущение, он не слишком-то был уверен в себе и опасался, что его симпатии к ней окажутся безнадежными и безответными.

Ему трудно было представить, что его может полюбить женщина. И вот ее присутствие и томительная близость успокаивали его, успокаивали и одновременно возбуждали.

Он пытался проанализировать свое положение. Он сыщик, вынужденный действовать против женщины, над которой тяготело обвинение в убийстве, и он боялся этой роли. В его кармане лежал приказ об аресте этой женщины, и теперь он радовался, что не пришлось приводить его в исполнение. Он испытывал удовлетворение от сознания, что Скотленд-Ярд не возбудит теперь против Одетты обвинения в убийстве, потому что полиция, хоть и допустила уже тяжелые ошибки, но в данном случае было совершенно ясно, что Одетта никак не может считаться непосредственной участницей дела.

Поездка показалась Тарлингу слишком короткой.

Когда поезд вошел в полосу тумана, покрывавшего Лондон, сыщик вынужден был заговорить об убийстве, хотя это стоило ему большого напряжения.

— Одетта, я провожу вас до гостиницы, где вы переночуете, а завтра доставлю в Скотленд-Ярд, где вам придется дать показания по этому делу.

— Значит, я не арестована? — с улыбкой спросила она.

— Нет, Одетта, вы не арестованы, — он улыбнулся ей в ответ, — но боюсь, что вам зададут там немало вопросов, и вряд ли все они будут приятны. Вы должны хорошенько обдумать ваше положение, ведь ваш образ действий навлек на вас подозрения. Подумайте, под фальшивым именем вы уехали во Францию... И подумайте, почему так вышло, что убийство совершено в вашей квартире?..

Она задрожала:

— Прошу вас, мистер Тарлинг, пожалуйста, не будем больше говорить об этом.

Он чувствовал, что слишком строг и суров с нею, но должен же он подготовить ее к допросу сторонних людей, которые не станут считаться с ее чувствами.

— Мне хотелось бы, мисс Райдер, чтобы вы доверились мне. Кто, как не я, сумеет избавить вас от многих неприятностей и рассеять все подозрения...