Тайна жёлтых нарциссов

Выяснилось, что швейцар, стоявший у дверей, кое-что видел. А именно: какой-то неизвестный господин внезапно вынырнул из темноты, заплатил шоферу, и тот сразу же уехал. Швейцар, правда, не успел разглядеть лица этого господина. Таинственный благодетель ушел и растворился во мраке ночи.

Тарлинг наморщил лоб.

— Странно, странно... — сказал он. — Вызовите мне другой автомобиль.

— Боюсь, сэр, сейчас это будет затруднительно. — Швейцар покачал головой. — Вы видите, какой густой туман? В нашей местности он и всегда густой, а в этом году еще и держится дольше. Обычно в это время тумана не бывает...

Тарлинг прервал его рассуждения о погоде, застегнул пальто до подбородка и направился к ближайшей станции подземки.

Гостиница, в которой он поместил Одетту, находилась в тихом районе, и улицы в столь поздний час были совершенно пусты. Туманная погода заставляла всех сидеть по домам.

Тарлинг не особенно хорошо разбирался в топографии Лондона, но он приблизительно знал, в каком направлении идти.

Он смутно различал уличные фонари и находился как раз на равном расстоянии между двумя фонарями, как вдруг услышал позади себя тихие шаги. Звук шагов был почти неразличим, но Тарлинг тотчас обернулся на него. Инстинктивно он сделал шаг в сторону и поднял руки, приготовившись к защите.

Мимо его головы в тот же миг пролетел какой-то тяжелый предмет и ударился о тротуар.

Тарлинг сразу же бросился на нападавшего, обратившегося в поспешное бегство. Когда сыщик схватил злоумышленника, раздался оглушительный взрыв, и ему показалось, что ноги его объяты пламенем. На мгновение ему пришлось выпустить своего противника, и тот схватил его за горло. Тарлинг скорее почувствовал, чем увидел, что на него направлен револьвер, и тогда он прибегнул к военной хитрости, которой научился у японцев: он бросился наземь и стал кататься по земле. Револьвер в это время выстрелил дважды. Он хотел уже было броситься своему противнику в ноги —- это был хитрый трюк, требующий ловкости, — но таинственный незнакомец исчез, и, когда Тарлинг вскочил на ноги, он уже был один.

Но он видел лицо противника — большое, белое, искаженное злобой лицо. Он видел его лишь один миг, но этого оказалось достаточно. Он узнал своего противника!

Он поспешил в том направлении, в котором, по-видимому, скрылся нападавший, но туман был настолько густ, что преследование не имело смысла. Внезапно он услышал на улице гулкие шаги, пошел навстречу и увидел полицейского, привлеченного сюда выстрелами. Полицейский, расспрошенный сыщиком, сказал, что никого не видел.

— Значит, он убежал в другую сторону, — сказал Тарлинг и со всех ног поспешил туда, но и на сей раз попытка погони не имела никакого успеха.

Медленным шагом он вернулся на место, где было совершено на него покушение. Полицейский тем временем, светя карманным фонариком, стал обыскивать тротуар, в надежде, что преступник обронил какой-нибудь предмет.

— Ну что, — спросил Тарлинг, — нашли что-нибудь?

— Ничего тут не найдешь... Вот разве это... Какая-то бумажка...

Тарлинг взял бумажку в руки и при свете уличного фонаря разглядел красный квадратик с четырьмя китайскими иероглифами: «Он сам себе обязан этим».

Та самая надпись, что стояла на клочке бумаги, найденном в кармане Торнтона Лайна в то утро, когда его, мертвого и уже застывшего, нашли в Гайд-Парке.

XIV

Мистер Мильбург занимал небольшой дом на одной из фабричных улиц Кемден-тауна. Улица почти на всем своем протяжении состояла из гладких стен, временами прерываемых окованными железом воротами, через которые открывался вид на грязные фабричные здания и закопченные фабричные трубы.

Дом Мильбурга был единственным жилым домом на этой улице, если, конечно, не считать служебных квартир сторожей и служащих.

Мистер Мильбург слыл в окрестностях хорошим хозяином, так как участок земли он содержал в образцовом порядке. Дом занимал порядочную площадь, поскольку имел один этаж, распространяясь более в ширину, нежели в высоту. Он занимал территорию, на которой могла бы уместиться небольшая фабрика. Фирмы слева и справа предлагали большие деньги за этот участок, но домовладелец мистера Мильбурга отклонял все предложения.

Находились люди, считавшие домохозяином самого мистера Мильбурга. Но в это верили не все. Ибо как же это возможно? Его годовое жалованье едва достигало 900 фунтов стерлингов, а ценность земельного участка, на котором стоял дом, составляла никак не менее шести тысяч фунтов.

Здание стояло в глубине, несколько отступив от улицы, перед ним находилась лужайка без единой цветочной клумбы. Газон был огражден красивой высокой кованой решеткой, на которую домохозяин не пожалел, судя по всему, средств. Чтобы войти в дом, нужно миновать большие железные ворота и идти по довольно длинной, вымощенной гладкими плитами дорожке.