Тайна золотого орла

– Смотри! – Андрей указал направо. – Особняк Капниста[12] выглядит свежее, чем сейчас.

– Да, и дом, где родился Луначарский[13], сейчас намного лучше, – согласился Дима, глядя на аккуратный белый домик.

Андрей дернул Диму за руку:

– Пошли, созерцатель!

Вот и тихая Мало-Садовая. За поворотом – дом Короленко: белый, опрятный, с гладкой покатой крышей.

Дом, погруженный в грезы. Уютом и теплом веяло от гнезда великого писателя. За вымытыми окнами застыли бархатные шторы. На фасаде с деревянным крылечком уютно примостилась старинная дверь с выгравированной табличкой: «Владимир Галактионович Короленко». С торца, застекленная мелкими окошечками, расположилась просторная галерея с деревянным орнаментом под застрехой. Возле галереи росли две высокие стройные ели. Дом утопал в пышной зелени. В глубине усадьбы белели колонны классического особняка.

Послышался мерный стук копыт. Поскрипывая на выгнутых рессорах, к крылечку подкатила элегантная пролетка. В тот же миг тяжелая дверь неслышно отворилась, и на улицу неспешно вышел немолодой человек среднего роста, с густой седой бородой и волнистыми волосами, зачесанными назад. Открытое лицо с широким, выпуклым, слегка морщинистым лбом выражало ум и порядочность. Невольно притягивали взгляд глубоко посаженные глаза – добрые, умные, проницательные.

Ребята остановились, ошарашенные. Человек неторопливо сел в пролетку, та качнулась и, легко сорвавшись с места, засверкала белыми спицами.

– Это же сам Короленко! – срывающимся от волнения голосом шепнул Дима.

Друзья уставились на писателя. Короленко проехал мимо, мельком взглянул на парней, и в следующую минуту пролетка завернула за угол.

– Ты чего его не окликнул? – возмутился Дима.

– А что бы я ему сказал? «Привет! Я из 2009 года!» Думаю, нам не стоит пытаться изменить ход истории и вступать в контакт с местным населением, – ответил Андрей.

– Чья бы корова мычала! Кто-то только что вступил в такой контакт с местным населением в виде трех обворожительных панночек! – язвительно сказал Томин.

– Это не изменит ход истории, – упрямо парировал Андрей.

– А вдруг одна из них предложила бы тебе жениться на ней?

– Где ты видел, чтобы барышня сама предложила жениться на ней? – фыркнул Дорошенко.

– Ладно, пойдем обратно через Березовый сквер[14], – предложил Дима.

– Что ж, пойдем, – легко согласился Андрей.

Они вышли на Новополтавскую улицу и свернули к Березовому скверу, но вместо старинных, полукруглых домиков, плотным кольцом опоясавших уютный скверик с памятником Пушкину, взору ребят предстал живописный пустырь с покосившимися мазанками.

– Вот это да! – воскликнул огорченный Дима. – Хорошенькая панорама!

Андрей продолжал, молча, идти. Снова вышли на Александровскую. Друзей встретила рельефная, как плитка шоколада, гостиница «Театральная». Из парадных ворот важно вышел толстый господин в тройке, с цепочкой карманных часов, сверкающих благородным металлом. Плотная жилетка натянулась, как перекачанный шар. Толстяк остановился, мазнул надменным взглядом ребят, затем, пыхтя и слегка посвистывая при дыхании, направился к извозчику. С большим трудом залез в пролетку, рессоры при этом сильно прогнулись. Извозчик привычно щелкнул кнутом, и лошадка медленно зацокала по брусчатке.

Вдоль здания банка прогуливались пары – дамы в смешных шляпах, опоясанных ленточками, с обязательными белыми зонтиками и кавалеры в костюмах и шляпах, несмотря на летнюю жару. Один парень в дорогом костюме даже поздоровался с ребятами, елейно улыбнулся и слегка приподнял круглую, похожую на срезанный цилиндр шляпу.

– Пацан, наверное, обознался? – улыбнулся Андрей.

– А что, разве мы не вписываемся в местный колорит? – вопросом ответил Дима, поправляя отвороты пиджака.

– Да, – со смехом согласился Дорошенко, – так вписался, что уже и не выпишешься.

На противоположной стороне улицы живописной аркой виднелся центральный вход в Сретенский собор. Массивные резные двери были открыты настежь. В глубине храма виделось сияние множества свечей.

– Андрюха! Давай зайдем! – Дима кивнул в сторону величавого собора.

– Давай, – согласился Андрей.

Ребята вошли в храм. Повеяло прохладой, обоняние уловило благотворный запах ладана. За небольшим предбанником с красивыми иконами в золотых окладах взору путников открылась внутренняя часть собора, уходящая высоко под купол. С внутренней части купола на ребят задумчиво смотрел Иисус Христос. Волосы были растрепаны, глаза выражали любовь и понимание.

На противоположной стороне просторного зала, весь в позолоте, высотой почти до основания купола, стоял резной иконостас. Множество свечей горело у икон Иисуса Христа, Девы Марии и Николая Чудотворца. Создалось ощущение, что находишься вне времени, – так же горят свечи и в современных церквях Полтавы. Вот выйдешь из храма, а на улице вместо карет – обтекаемые автомобили.

«Может, церкви и строятся как раз на тех местах, где время течет по особым законам?» – задумался Дима.