Тайная дипломатия Кремля

Антисоветская кампания гитлеровцев не только не ослабевает, но принимает совершенно гомерические размеры. Несмотря на это, советская печать в отношении Германии заняла какую-то толстовскую позицию — непротивления злу. Такая наша позиция еще больше поощряет и раздувает антисоветскую кампанию в Германии. Я считаю эту позицию неправильной и предлагаю дать нашей прессе директиву об открытии систематической кампании против германского фашизма и фашистов. Только этим путем мы можем заставить Германию прекратить или ослабить антисоветские выступления».

Литвинов активно пытался использовать печать во внешнеполитических целях. Однажды он специально обратился к Сталину с неожиданным предложением: «В области внешнеполитической пропаганды буржуазные правительства имеют перед нами то преимущество, что, независимо от существующих между ними и другими государствами официальных отношений, они могут через частную прессу говорить этим государствам весьма неприятные вещи. Они этим пользуются иногда даже в отношениях самых близких союзников.

Советская же пресса, являющаяся правительственными или партийными органами, вынуждена к большей сдержанности в отношении стран, с которыми у нас существуют более или менее честные отношения, и лишена возможности высказывать по их адресу необходимые горькие истины. Правда, некоторой свободой пользуется газета «Журналь де Моску», но она выходит только раз в неделю и поэтому не всегда может откликаться на события.

Мы могли бы в некоторой мере устранить это неравенство, предложив “Известиям” и “Правде” открыть рубрику “Письма в редакцию”. Такая система весьма распространена в Англии, и даже в таких крупных газетах, как “Таймс”, “Морнинг пост” и “Манчестер гардиан”, весьма видное место занимает отдел “Письма в редакцию”… Если мое предложение встретит одобрение с Вашей стороны, то не откажите дать кому следует необходимые указания».

На основе этого письма было принято постановление политбюро: «Предложить “Правде” и “Известиям” открыть в газете рубрику “Письма в редакцию”. Такие же попытки обзавестись мнимо свободной прессой для внешнеполитических игр Сталин будет предпринимать и позднее.

Так, в годы войны появится журнал «Война и рабочий класс» (в 1945 году его переименуют в «Новое время»). По указанию Сталина журнал критиковал британского премьер-министра Уинстона Черчилля. Тот возмущался. Сталин с неподражаемым цинизмом отвечал, что журнал «Война и рабочий класс» — орган советской общественности и правительство не вправе им командовать…

Европа неостановимо двигалась к новой войне, но лишь немногие предвидели надвигающуюся катастрофу. Илья Эренбург в одном из писем в начале тридцатых писал: «Был в Берлине, в Чехии, в Швейцарии. Европа мрачна и непонятна. Все ее жесты напоминают жесты тривиального самоубийцы».

С 1933 года Литвинов вел переговоры с французами о сотрудничестве в предупреждении германской агрессии. К сожалению, в октябре 1934 года французский министр иностранных дел Луи Барту, сторонник пакта с Россией, был убит в Марселе вместе с югославским королем Александром. Хорватские националисты — усташи — охотились на своего короля, сторонника единой Югославии. Барту погиб, потому что сидел рядом с королем Александром. На следующий год советско-французский договор о взаимной помощи все-таки был подписан.

В 1935 году президент Чехословакии Томаш Масарик отправил своего министра иностранных дел Эдуарда Бенеша (будущего президента) в Москву подписать договор о взаимной обороне с наркомом Литвиновым. Но договор остался нереализованным. Сталин предлагал чехам пустить Красную армию на свою территорию, чтобы она в случае войны могла сражаться с немецкими войсками. Но чехи боялись, что если Красная армия вступит на территорию Чехословакии, то уже не уйдет — из освободительной армии превратится в оккупационную. Как показала история, сомнения были небезосновательны…

Литвинов, в отличие от Чичерина и Троцкого, был реалистом, вполне приземленным человеком. Он старался делать все что мог. Но обстоятельства были сильнее. Его попытки объединить европейские страны против гитлеровской Германии оказались бесплодными, потому что европейцы не доверяли Сталину так же, как и Гитлеру. Процессы в Москве, сообщения о репрессиях, рассказы о коллективизации и голоде привели к тому, что Сталину и вообще Советской России окончательно перестали верить. Хуже того, западным политикам нравилась циничная мысль столкнуть между собой двух диктаторов — Гитлера и Сталина.

Столкнуть своих противников лбами надеялись и в Москве. В марте 1935 года, беседуя с работниками аппарата президиума ВЦИК, Калинин откровенно говорил: «Мы не против империалистической войны, если бы она могла ограничиться, например, только войной между Японией и Америкой или между Англией и Францией».

Сигнал Адольфу Гитлеру