Тайная игра

Как же мерзко на душе, и самочувствие просто отвратительное. Все тело ноет, во рту гадкий привкус жженой тряпки. Добраться бы до школы поскорее, помыться и лечь на тощий матрац где-нибудь в комнате падре Кресенте, например. Не факт, что падре снова пустит Лео к себе переночевать, да и будить его неловко, но где-то же найдется местечко? Может, к Мануэлю попроситься, один черт… Хоть на стульях. Хоть на матах в спортзале.

Лео некстати вспомнил, что в школе ночью не бывает горячей воды, и чуть было не застонал от разочарования. Всего неделя прошла с тех пор, как начались эти события, нараставшие, как снежный ком, — и вот он уже вымотан и близок к помешательству как никогда в жизни.

Ничего. Завтра все должно закончиться. Уволюсь, заберу Кассия — и все…

Машина куратора подъехала к школе совсем поздно, уже заполночь. И хорошо, меньше вопросов возникнет. Мануэль и падре Жасан наконец перестали спорить и мрачно молчали.

— Спасибо большое, падре, — сказал Лео повернувшемуся к ним куратору, — доброй ночи!

Он поспешил выбраться на свежий воздух, чтобы дождаться Мануэля снаружи. Куратор опять начал тому что-то говорить. Лео посмотрел на темное здание школы — сквозь плотные шторы на втором этаже пробивался свет. Это же кабинет директора, который должен быть заперт и темен, ключи у Мануэля. Кто это вломился в инквизиторское логово?

— Бруно! — Лео помахал выглянувшему сторожу. — Почему у директора свет горит, не знаешь?

— А? — Тот, зевая и растирая плечи, вышел на свежевыпавший снег и тоже взглянул на окна. — Так небось дежурные ходят, господин учитель. Бр-р-р, совсем зима наступила, холодища какая! Что же вы так поздно? — Он подозрительно принюхался. — И чем это пахнет от вас? Паленым? Иезус-Мария, что у вас с лицом?

— На пожаре были. — Лео шмыгнул носом. — А дежурные вообще-то с фонариками ходят, и что им в кабинете директора делать?..

Лео на мгновение сосредоточился, дотянулся до поводка Камбалы. Голема он оставил сидеть на крыше мастерской, за водосточным желобом, где никто его не мог обнаружить даже случайно. Камбала поднял голову и осмотрелся — сквозь черные ветви деревьев светились несколько окон интерната на четвертом этаже, где находились комнаты персонала. Почему-то на первом этаже, в холле, тоже горели лампы. Вообще-то свет гасят сразу после отбоя в десять вечера. Чтобы включить свет на этаже, надо в распределительном щите тумблер повернуть, а это уже в ведомстве коменданта.

— Мануэль, — тихо сказал Лео вылезающему из машины инквизитору, — смотрите, там какая-то иллюминация подозрительная.

В этот момент двери школы открылись, и на крыльцо, прихрамывая, выскочил Фоули — вернее, черный силуэт, опиравшийся на трость — и шустро пересек нехоженный снег перед запертыми воротами.

— Та-ак, — протянул Мануэль.

— Бруно, открывай! — гаркнул Фоули. — Господин инквизитор, слава небесам, вы приехали. А то же опять придется этот чертов Надзор вызывать, а вас нет, и людей ваших нет, когда вернетесь — никто не знает.

— Опять убийство? — ахнул Лео.

Сторож, присвистнул, отпирая калитку.

— Почти. — Фоули сбавил громкость и с силой потер лицо ладонью. — Покушение, мать его. Какая сволочь это делает, вот какая? Никого же чужих в школе.

— На кого покушение? — Куратор тоже выбрался из машины и подошел к воротам.

— На падре нашего… господин инквизитор? — Фоули, наконец, разглядел, что один из инквизиторов чернолиц, а другой и вовсе незнаком, да и машина у ворот хоть и инквизиторская, но гораздо скромнее катафалка де Лериды. — Э-э-э…

— Пойдемте-ка взглянем, что у вас стряслось, — сказал падре Жасан и решительно прошел в калитку. — Господин…

— Вотан Фоули к вашим услугам, директор этого злосчастного заведения.

— Господин Фоули, проводите, пожалуйста, к потерпевшему. Он в сознании?

— В сознании, да. Его пытались задушить. Это еще вечером случилось. Падре только сейчас в себя пришел, выбрался в коридор — я там на него и наткнулся. Я школу обходил, мы с комендантом сегодня дежурим как раз. Подняли только Мэри, медсестру нашу, чтобы осмотрела пострадавшего. У него лоб разбит, и душили его.

Падре Кресенте! Лео поспешил за ними, кусая губы. Неужели браслет был у падре? Не может быть… не мог падре быть связан со всеми этими убийствами — никак! Он что-то узнал об убийце? Уф, надеюсь, он в силах говорить… или хотя бы писать.

Фоули, светя фонариком, провел всех на третий этаж и через галерею — в здание интерната.

— Мы отвели падре Кресенте в его комнату, — говорил Фоули, стуча тростью и задыхаясь, однако не сбавляя шага, — и Мэри там. С ним сидит. А я ломал голову, что делать. С комендантом спорил, он говорит: поднимаем Дюбо, пусть своих вызывает. А я говорю — они опять тварей жутких понатащат. Всех перепугают. Школу наизнанку вывернут. Найдут кучу… э-м-м… в смысле, никакого убийцу не найдут. И вы уж простите, господин де Лерида, но я открыл свой кабинет… то есть ваш. Хотел уже звонить… а тут вижу: машина ваша подъезжает… Господа, здесь давайте тихо. На цыпочках, а то все повыскочат. Будет толпа шарахаться. Дюбо еще вылезет…