Тайная игра

— Простите, Давид, а может быть, ваш хозяин общался тогда с кем-то из малефиков? Ну, то есть, мажиков, как вы говорите. Потом, конечно, случилось это ужасное убийство и война, но до войны… Мог у него быть товарищ… знакомый? Может даже сотрудник, в исследовательских целях?

Судя по базе, голем был немаленький. Вряд ли игрушка, скорее всего — помощник, подвижный ловкий инструмент. Его создатель явно был не из последних магов… и часто находился в этом доме, и жил недалеко. Такой подарок — создать голема, подвесить его на себя, а в пользование отдать другому — делают только для очень близких друзей. Для возлюбленных. Для соавторов.

Оплаты шарфом для ответа на такой вопрос не хватило. Садовник сразу вспомнил, что у него ужасно важные дела, заторопился и выставил Лео вон. Как и предполагалось.

Лео представил себе холодноватый баритон инквизитора, который вечером насмешливо произнесет: «Что же вы, милейший, с таким простым заданием не справились?»

А потом добавит: «Из-за таких, как вы, недотеп, маги и проиграли войну!»

— Послушайте, Давид, может быть, вы знаете, куда другие слуги переехали? — взмолился Лео весьма страстно, потому что дальше в его воображении инквизитор вызывал своих ликторов, и те с хохотом волокли Лео на костер, повесив на грудь табличку «Не справился!». — Тут же, наверное, была кухарка, горничные, няньки, гувернантки? Ну хоть кто-то!

— Разъехались все кто куда, на работу пристроились. Мне-то откуда знать! Это я тут остался, потому как идти было некуда. И не жалею! Госпожа Анна, сестра хозяина, жила на Садовой площади, да только это почти у самой воронки. Там кроме страшил да фузы́[18] нету ничего, даже Надзор не суется. Там такое по ночам бывает, у-у-у! Над воронкой небо светится, всполохи гуляют. И пчел там полно, от такенных! Тучами летают злющие. Не, я туда не ходок, да и тебе не советую.

— А по какому адресу? — безнадежно спросил Лео.

— Садовая двадцать три, что ле. Если не вру. Красного кирпича дом, красивый был, на два этажа.

И правда, идти в центр отчужденной зоны не имело смысла, и Лео отправился по оставшимся адресам. Хорошо бы успеть до темноты.

Еще раз повезти не могло. Все эти хождения оказались напрасны. По первому адресу жила какая-то семья, которая вела себя так, будто и не проживает внутри периметра. У них даже почтовый ящик — зачем он им? — был свежепокрашен. На ухоженном газоне за прочной железной оградой лежали два больших черных валуна, которые при ближайшем рассмотрении оказались спящими ротвейлерами.

Лео храбро позвонил в звонок (работающий!), разбудил собак, но это были не орфы и Лео они не пугали. Узнал у милой хозяйки, что въехали они с мужем сюда недавно, в городе слишком холодно, люди все злые, все по талонам и налоги непомерны, а тут они сами себе хозяева: дрова есть, земля плодоносит, погода, как в раю, говорят, дырку-то малефики прям в рай провертели! А воронка, так что с ней? Не ходи к воронке — никаких страшил не увидишь, а дом и до того пустовал, словно их ждал. Отличный дом, чуть-чуть отсырел только…

Лео поблагодарил и ушел несолоно хлебавши. По второму адресу и вовсе обнаружилась куча обломков кирпича и обгорелые балки, поросшие сорняками.

Не возвращаться же ни с чем! Кроме того, по школе все еще мог рыскать Надзор со своими чудовищными собаками.

Неизвестно, что хуже: воображаемые твари, которые водятся около воронки, или вполне реальные орфы… зубищи у них осязаемы точно! А уж эмэновцы как осязаемы, а особенно их стволы артефакторные…

А стоит ли ему, Лео, возвращаться? Если сам спасся чудом, то какое чудо могло спасти искомое дитя? И было ли оно там вообще?

Лео вздохнул, проглотил горькую слюну — не догадался купить в городе поесть, вот болван! — и, сориентировавшись, зашагал в сторону старого центра.

Чувствуется… еще как чувствуется! Мезла, Сырая Любовь, жестче и пронзительней канденция, но менее ощутима. Если тот сочится, как вода, то мезла летуча, словно ветер, и так же неуловима. Горло и губы онемели, в ушах застучало, в глазах задвоилось и замерцало, сердце принялось то и дело пропускать такт — такого даже в долинах не бывает. Сырая Любовь, не претворенное еще Слово, даже смыслы в нем растворены настолько, что смертному не нащупать. Такого не должно быть в человеческом мире, однако вот оно…

Красный Лев, мама, отец, оба старших брата, кузены и дядья, вассалы домов Гавилан, Мирепуа, Магвайр и Дахаль — больше сотни сильнейших магов, пытаясь вырваться из окружения, проломили Завесу Храма и дотянулись до Хесед в поисках могущества. Это был жест отчаяния. Крайняя мера.

Но удержать его не смогли.

Где-то там — Лео остановился, глядя вдоль залитого солнцем пустого проспекта, — где-то там, впереди, они остались, распыленные, измененные, сплавившиеся, перемешанные с частицами тысяч простецких тел, пошедшие на строительный материал сонму чудовищ, страшных детей сефиры Милосердия.

Лео ничего этого не знал тогда.