Тайная игра

Наконец лифт щелкнул и остановился. Лео покинул кабину и зашагал по знакомой дороге. В кустах дрока зашумело, и, раздвинув ветки, на тропинку выбрался красный альфи́н. Подошел, шаркая по земле змеевидным хвостом с двойным узлом посередине, и оскалил клыкастую пасть. Орлиные острые когти на чешуйчатых передних лапах смотрелись странно, но эти когти помогали альфинам держаться на крутых склонах, а строение хребта было мягкое, кошачье, позволявшее совершать длинные прыжки.

Лео почесал зверю подбородок, где росли узкие мягкие перья, и альфин осклабился еще больше, вывалив длинный малиновый язык. Маги часто использовали этих существ вместо охранных псов. Альфины были умны, хорошо приручались и охотно жили в местах с высокой концентрацией канденция. Наверное, где-то лесник бродит, хозяин этого альфина. Вряд ли зверь гуляет сам по себе.

— Как тебя зовут, приятель, а?

Альфин не ответил, боднул Лео лбом в ладонь и величественно двинулся вперед по тропе. Чешуйчатый хвост свился в замысловатую восьмерку, а красная шерсть на хребте встопорщилась иглами. Может быть, из деревни прибежал — эта земля густо заселена простецами, которые в давние века выбрали жизнь под защитой вейла и феи Долины.

Они возделывали землю, ткали, ковали, растили детей, отправляли в замок плоды своего труда и проживали жизнь безопасную, беззаботную, хотя, может быть, и скучноватую. Покинуть долину они могли только один раз. Вернуться вейл уже не позволял. Фактотумы могли уходить и возвращаться. Однако если хозяин отрицал использование артефактов — а таких упертых среди фейских магов было предостаточно, — то вернуться его фактотум мог только вместе с ним.

Лео проводил альфина взглядом и впервые в жизни задумался, случалось ли, что дети простецов из долин по своему выбору оставляли эту приветливую и полную чудес землю, светящихся бабочек, единорогов на лужайках, цветущие и плодоносящие трижды в год деревья и мягкие короткие зимы ради того, чтобы выйти за незримую преграду и выпасть в тусклый, серый, полный опасностей мир? Мир, в котором эти самые простецы были хозяевами.

Почему-то Лео казалось, таких детей должно быть… ну, если не много, то достаточно. Вот как Катарина, старшая дочь Синего Ворона и мать Кассия. Но с нею-то понятно, она родом из хорошей магической семьи, но, лишенная магии, чувствовала себя ущербной и ненужной. А вот обычные дети обычных простецов, в которых и не предполагалось никакого таланта?

Что с ними потом становилось? Находили они себе пристанище в суровом человеческом мире? Или жалели о своем решении, бродили неприкаянные в тщетных поисках пути обратно?

Остроконечная трава по обеим сторонам тропинки начала просверкивать золотом. На ветках деревьев скопилась радужная роса, словно стеклянный бисер. Закололо ноздри и небо, по пальцам к локтям пробежали холодные мурашки. Воздух в горле заиграл миллионами пьянящих пузырьков, захотелось рассмеяться и пройтись колесом по мокрой траве.

Это означало, что карьер, а с ним один из разломов, совсем близко. Лео привычно блокировал прилив канденция и свернул налево, туда, где между деревьями виднелся обшитый брусом проход в скале.

Чудесную глину, аргилус, из которого только и можно было создать магического помощника, напитывал жидкий абсолют, как вода напитывает морскую губку. Глина оставалась пластичной, запоминала любые изменения формы и могла повторять их по соответствующим формулам. В своем естественном виде эта голубоватая глина тускло мерцала. Достаточно, впрочем, чтобы внутри огромной, в десятки метров высотой, пещеры не требовались светильники.

Из основного зала с полукруглым сводом отходили несколько тоннелей-штреков. Под потолком парили источавшие белый свет сцинтиллы — кто-то из мастеров, приглядывающих за големами, подвесил. Лео прислушался. Различив в одном из тоннелей металлический шелест и характерные звуки, будто множество насекомых скребут лапками, он свернул туда.

Несколько сервов медленно, с почти религиозным почтением подкапывали мягкие пласты и укладывали аргилус в фарфоровые контейнеры, расчерченные алыми и золотыми глифами. Когда емкости наполнятся, их закроют крышками и запечатают, чтобы перевезти в хранилище — в такой упаковке абсолют не испарится, и глина не потеряет силу.

Сами сервы не отличались ни красотой, ни сложностью, это были рабочие креатуры, выполнявшие определенную цепочку действий. Больше всего они походили на крабов и скорпионов, только весьма крупных. Мастер участка, как правило, без особого труда подвешивал на себя до трех десятков таких работников.

Вот, кстати, и он, мастер участка, молодой парень чуть постарше Лео. Он прохаживался вдоль туннеля, приглядывая за сервами, и обернулся, услышав шаги. Лео его не знал, но наверняка это кто-то из обученных членов младших семей: тут большого разлома и магической силы не требуется, а вот знания нужны.