Тайная история лорда Байрона, вампира. Раб своей жажды

Я последовал за ним и вскоре понял, что цель нашего похода — самый огромный склеп, который мне когда-либо доводилось видеть, массивное сооружение из прямоугольных камней у обрыва. Подойдя к нему, Элиот остановился и огляделся по сторонам, убеждаясь, что мы здесь одни. Буря, как он и предугадал, была нашим союзником в эту ночь, ибо мы находились в самом ее центре и вокруг не было никого, кто бы отважился выдержать ее ярость.

Когда я приблизился к склепу, с моря вновь наплыл туман, враз окутав меня клубами сырых испарений, словно склизкими руками смерти. Я перестал что-либо различать и теперь мог только слышать — рев бури, раскаты грома и удары мощных волн раздавались из тьмы еще громче прежнего. Я на ощупь добрался вдоль стены до угла склепа. Впереди замаячила какая-то фигура Она протянула руку, и я узнал Элиота. Вглядевшись в его лицо, я поразился, насколько оно неподвижно и ужасающе напряжено.

— Выньте револьвер! — крикнул он мне.

Должно быть, я замешкался, ибо он сам полез в мой карман, достал револьвер, осмотрел его и вернул мне, показав на стену склепа И тут я обнаружил, что вход в склеп разнесен вдребезги, а за ним затаилась тьма, щерясь на нас обломками решетки, будто ухмыляясь.

Сквозь завывание урагана до меня внезапно донеслось хихиканье.

— Кто пойдет первым? — спросил профессор из-за моего плеча и еще раз хихикнул

Я оглянулся на него, угрюмо улыбнулся и нырнул в дыру.

После бури темнота казалась невыносимо тихой. Я полез в карман за спичками, зажег одну и, прикрывая ее пламя рукой, перехватил револьвер покрепче. Оглядевшись по сторонам, я не заметил в склепе и следа чьего-либо присутствия. У стены меланхолично стояли в ряд надгробия, но ни одно из них не было потревожено. Не было видно и следов каких-либо недобрых дел. За мной вошли Элиот и профессор, осматриваясь в склепе. На лице Элиота отразилось разочарование, смешанное с облегчением. И вдруг он вздрогнул.

— Что это? — воскликнул он, наклоняясь и становясь на колени у одного из надгробий.

Я увидел, что к каменной стенке прислонен какой-то конверт. С лихорадочной поспешностью Элиот схватил его, разорвал, вынул единственный листок бумаги, прочел и закрыл глаза.

— Этого я и боялся,— проговорил он каким-то потусторонним голосом.

— Чего же, ради Бога? — спросил я.

Он медленно обернулся. Никогда не видел я на человеческом лице выражения столь ужасающего страдания.

— Взгляните на дату,— сказал он, показывая.— Четвертое августа.— Плечи его опустились.— Вот когда она приезжала сюда. Помню, она говорила мне, что ей надо съездить в Уитби по неотложному делу. Теперь ясно, что это было за дело.

— Но люди на вокзале Кингс-Кросс...— запротестовал я.— Они видели, как вчера вечером она садилась в поезд. Она и ребенок Люси...

При упоминании о юном Артуре Элиот вздрогнул.

— Она... они... могли сесть в поезд на Йорк,— медленно произнес он.— Но в Йорк так и не приехали. Нет,— продолжал он, изучая записку,— та, за кем мы гонимся, сошла на первой же остановке и вернулась в Лондон, а мы поехали дальше и не нашли ничего, кроме вот этой, заранее подготовленной насмешки. Она была уверена, что мы проглотим наживку.— Он в отчаянии потряс запиской.— Да что говорить, она даже подписалась!

— Дайте взглянуть,— попросил я.

Элиот пожал плечами и протянул мне записку.

— «Хорошо сработано, Джек,— прочел я вслух,— да не совсем. Вы сильно опоздали. Розамунда, леди Моуберли, она же Ш. В.».— Я взглянул на Элиота.— А что значит Ш. В.?

— Настоящие инициалы женщины, которую мы преследуем. Ей теперь не нужно скрывать, кто она Наше преследование было бессмысленно.

— Не совсем,— заговорил до сих пор молчавший профессор, хватаясь за кирку.

— Вы что? — вскричал я, видя, что он собирается вскрыть гроб.

— Все же и здесь мы можем сделать кое-что полезное.

— Это могила миссис Харкорт? — спросил Элиот.

Профессор замахнулся было киркой, но потом указал на имя на надгробии и кивнул.

— Давайте поможем,— предложил Элиот.— Стокер, прошу вас, вы сильней любого из нас...

— Я не стану участвовать в осквернении!

— Стокер,— проговорил профессор,— мы стремимся не к осквернению, а к свершению акта величайшего милосердия. Помогите нам, и я вам все объясню. Раньше я не мог сказать вам этого — вы бы мне не поверили... пока не увидели бы весь ужас своими глазами.— Он передал мне кирку.— Прошу вас, мистер Стокер. Верьте мне. Прошу вас.

Я поколебался, но взял кирку и поддел каменную крышку гробницы. Вес был огромен, но наконец крышка поддалась, и со стоном напряжения я сдвинул ее. Из открывшейся тьмы поднялся смрад гниения и смерти. Я нагнулся поближе, и в это время спичка, которую Элиот держал, прикрывая ладонями, замигала и погасла. Я услышал, как он шарит в коробке, торопясь зажечь другую спичку, и вдруг застыл, ибо в склепе неожиданно раздался другой звук, какое-то пощелкивание, и доносилось оно из гробницы, только что вскрытой мною. Мы замерли, и пощелкивание возобновилось, гулко раздаваясь в тишине. Послышалось чирканье зажигаемой Элиотом спички.