Тайная мать

Следуя указателям объезда – кто-то попал в аварию, – проезжаю через чудной маленький городок Вимборн: теплые огоньки его витрин и кафе так и манят бросить руль и зайти посидеть. Но я не обращаю на них внимания и гоню машину через город насквозь, в поля Дорсета: мои пальцы закаменели вокруг руля, взгляд мечется с экрана навигатора на дорогу впереди и обратно, крупные снежинки сыплются на ветровое стекло, как бомбы при вражеском авианалете.

Дорога вертится и так и эдак, но не может вырваться из тисков заснеженных живых изгородей по обе стороны. Каждый раз, когда навстречу мне показывается машина, я жму на тормоза – я ведь не знаю здешних закоулков и потому боюсь в кого-нибудь врезаться. Дорожные знаки у поворотов на темные, узкие тропинки показывают странные названия деревень: Уитчемптон, Гуссидж-Олл-Сэйнтс, Монктон-ап-Уимборн и Сикспенни-Хэндли.

И вдруг наконец-то вот он: знак с надписью Крэнборн. Часы на приборной панели показывают 14:50. Я за рулем уже почти три часа, что само по себе, может быть, и немного, но дело в том, что в последний раз я делала это год назад, когда мы со Скоттом возвращались с барбекю у друзей в Суррее и я вела его «БМВ». День, который лучше не вспоминать. Всю дорогу домой мы ужасно ссорились – наверное, именно тогда нашему браку и наступил конец.

Наверное, я сошла с ума, раз решилась на такое: поехать домой к Фишеру. Но мне уже и в самом деле нечего терять. Ну посадят меня в тюрьму; разве это будет хуже той жизни, которую я веду сейчас? Пленница в собственном доме. Который я больше не люблю. Нет, надо быть смелой. И потребовать ответов на свои вопросы. Явиться к этому типу и прямо спросить его, почему я оказалась замешанной в эту драму. К тому же, если уж совсем начистоту, слова Карли о том, что Джеймсу Фишеру потребовалось четыре дня, чтобы заявить о пропаже сына, встревожили меня не на шутку. И я ничего не могу с собой поделать: мне необходимо убедиться, что с Гарри всё в порядке.

Слева от дороги возникает садовый центр, который напоминает мне о работе. И о том, что по этой же самой дороге мне еще предстоит ехать сегодня назад, если я хочу завтра вовремя выйти на работу. Ведь завтра выходной, а выходные для нас – самое напряженное время. Интересно, что поделывает Бен, в силе еще его предложение о повышении или нет? Хотя, возможно, после всех неприятностей, которые я устроила ему на этой неделе, у меня и работы уже нет…

Живая изгородь сменяется высокой стеной из красного кирпича. Я только успеваю удивиться, зачем она здесь, как тут же оказываюсь в самом сердце деревни. Сбрасываю скорость и оглядываюсь. Пара домов, книжный магазин на углу, старая гостиница, и вот уже вдоль улицы потянулся ряд террасных домов. Пожарная станция, деревенский дом под соломенной крышей и снова красно-кирпичная стена, теперь по правую руку. И повсюду белые снеговые шапки – на крышах домов, на деревьях, на зеленых обочинах дороги. Хорошо хоть, посыпанное песком шоссе свободно от снега…

Навигатор велит мне свернуть на узкую улочку. Симпатичные коттеджи обступают меня с обеих сторон: эти строения стоят так близко к дороге, что кажется, будто они специально подошли взглянуть, кто там едет. Примерно на середине улицы навигатор сообщает: «Вы прибыли в указанную точку», так что сердце у меня сразу начинает колотиться и падает куда-то в пятки.

Прямо передо мной, немного отступив от тротуара, стоит внушительный георгианский дом с двойным фасадом. Садик перед ним весь в снегу, а вишнево-красная дверь кажется особенно яркой. Перед поездкой я с помощью «гугловских» карт и снятого здесь новостного сюжета хорошенько рассмотрела дом Фишера и теперь сразу понимаю, что действительно приехала куда надо. Больше того: я вижу, что в окне горит свет, – значит, Джеймс Фишер дома.

Но подъехать ближе мне так и не удается: на тротуаре напротив я с ужасом замечаю небольшую толпу. И это не просто толпа – это пресса. Моя первая реакция – ударить по тормозам, повернуться на сто восемьдесят градусов и дать деру. Но это сразу привлечет их внимание ко мне. Так что я ограничиваюсь тем, что поднимаю шарф, закрывая им нижнюю часть лица, съезжаю пониже на сиденье и проезжаю мимо них с такой скоростью, какую только могу развить, не рискуя возбудить подозрения.

Черт. Как же я не подумала, что они наверняка еще здесь? Их присутствие пускает ко дну мой незамысловатый план просто подойти к дому Фишера и позвонить в дверь. Журналистам наверняка понравится, если они обнаружат, что я здесь, в Крэнборне. Один бог знает, какими заголовками будут пестреть завтрашние газеты! «Похитительница детей снова берется за свое!», не меньше.

Возможно, это вообще была плохая идея. Что я здесь делаю? Я не репортер, не частный сыщик, я – садовница. Такие вещи не по моей части. С чего я решила, что справлюсь с этим сама?