Тайная мать

Свернув на свою улицу, мысленно готовлю себя к знакомой картине – журналисты толкутся у моего дома, – но ничего не могу с собой поделать: желудок проваливается куда-то вниз, стоит мне их увидеть. Их сегодня больше, чем обычно; они расхаживают взад и вперед по тротуару, курят, подпирая стены домов, болтают. И хуже того, прямо напротив входа в мой дом стоит машина с сине-красной мигалкой на крыше.

Полиция приехала.

Глава 19

Я встаю у обочины ярдах в ста от дома и некоторое время сижу неподвижно, собираясь с силами для того, что ждет меня впереди, а заодно жалея, что нельзя свернуться сейчас калачиком и заснуть прямо в машине. Мысль соблазнительная, но здесь полицейские, и они меня ждут. Даже если не выйду сама, они все равно меня вычислят и выловят. А уж если кто-нибудь из журналистов обнаружит меня здесь спящей, то и вовсе окружат в считаные секунды. Так что придется набраться смелости и выйти.

Сделав глубокий вдох, открываю дверцу машины, выбираюсь на обледенелый тротуар и иду прямиком к темному, печальному дому с запущенным палисадником у входа и куском фанеры в окне второго этажа. Через пару секунд один из журналистов замечает меня и тут же направляется ко мне – выражение лица у него при этом хищное. Остальные, точно стая волков, тут же разворачиваются в мою сторону и начинают щелкать затворами фотокамер и снимать меня на видео.

Когда я подхожу к дому, из машины с мигалкой выходят двое полицейских. Я узнаю их: это Эби Чибуцо и Тим Маршалл. Тим начинает говорить с прессой. Я не слышу его слов, пока констебль не повышает голос.

– Так, отойдите подальше! – командует он.

Его-то репортеры слушаются, как иначе! Пусть нехотя, но они все же покидают тротуар и дают мне пройти – мелочь, а приятно, – однако вопросы выкрикивают по-прежнему.

Я, как всегда, не отвечаю. Продолжаю идти, глядя на замерзший асфальт, и лишь иногда вскидываю глаза, чтобы не пройти мимо калитки.

– Добрый вечер, Тесса, – приветствует меня Чибуцо, когда я подхожу ближе. – Мы хотим пригласить вас в участок для небольшого разговора.

Холод пробирается мне сквозь куртку и просачивается в грудную клетку.

– Какого разговора? – переспрашиваю я тонким, дрожащим голосом. – Я так устала… Может быть, я зайду к вам завтра?

– Нет, лучше сейчас, – твердо отвечает детектив-сержант.

– Я арестована?

– Пока нет, – говорит Эби, но я слышу в ее голосе предупреждающую нотку.

– Хорошо, – соглашаюсь я, чувствуя, что выбора у меня все равно нет.

– Мы можем довезти вас туда, если хотите, – говорит сотрудница полиции, кивая на серебристый «БМВ» с беззвучной мигалкой.

Задумавшись над тем, какое это произведет впечатление на прессу, сажусь в полицейский автомобиль без номеров, и меня увозят.

– Встретимся возле участка, – говорю я.

Чибуцо кивает.

* * *

Не проходит и двадцати минут, как я уже сижу в комнате для допросов, а холод из глубины моего тела достигает пальцев рук и ног, несмотря на удушающую, вонючую жару в помещении. Маршалл включает записывающее устройство, и Чибуцо называет вслух сегодняшнее число, время, перечисляет всех присутствующих и произносит всякую другую официальную тарабарщину, от которой мне становится совсем худо.

– Не могли бы вы сообщить нам, Тесса, где вы провели сегодня день? – обращается она наконец ко мне, причем голос ее звучит далеко не так дружелюбно, как в тот раз, когда я разговаривала с ней в участке, а карие глаза смотрят на меня не мигая.

Я уверена, что они и так все знают. Иначе зачем бы им ждать меня у дома? Значит, Фишер все-таки позвонил им после того, как выгнал меня… Я решаю, что выбора у меня нет.

– Мне очень жаль, – говорю еле слышно. – Я ездила в Крэнборн. Увидеться с доктором Фишером. Объясниться. После всего того, что наговорили обо мне в новостях, мне хотелось самой сказать ему, что я не похищала его сына.

– Джеймс Фишер утверждает, что вы нарушили границы его частного владения, – говорит Эби.

– Я не хотела… – начинаю я.

– Так вы признаете факт нарушения? – перебивает меня сержант.

То, как грубо она это делает, вызывает у меня припадок раздражения.

– Говорю же вам, я не хотела. Вернее, мне очень хотелось подойти к его дому, как все люди, и позвонить в дверь, но, как вы, должно быть, знаете, там тоже дежурят журналисты. Если б они увидели меня у двери Фишера, то подумали бы бог знает что, и тогда я точно никогда не отмылась бы от этой истории. Так что я обошла дом сзади и постучалась в заднюю дверь.

– Понятно, – говорит Чибуцо.

– Мне очень жаль, – повторяю я и сама слышу вздорные нотки в своем голосе.

– Вы понимали тогда, что вторгаетесь на частную территорию? – спрашивает Эби. – Я обязана предупредить, что если вы еще раз совершите нечто подобное, то вас арестуют за домогательство.

– Мне очень жаль! – снова кричу я, на этот раз уже всерьез.

– Пока что, – продолжает детектив-сержант, – мы вручаем вам предупреждение за домогательство. Это называется официальное полицейское уведомление, или ОПУ. – Она вручает мне документ.

Я смотрю на бумагу, слова плывут у меня перед глазами, а она все продолжает говорить: