Тайная жизнь ветеринара. Откровенные истории о любви к животным, забавных и трагических случаях и непростой профессии

Та среда началась со сборов. Мы погрузили в автомобиль все необходимое: резиновые сапоги, плащи, ведра и щетки для чистки одежды после работы, длинные щипцы, которым место в музее пыток, а не в чемодане ветеринара (правда, без них не обойтись при отёле), ветеринарный набор (стетоскоп, иглы, шприцы, термометр, пробирки для крови и многое другое), огромные резиновые перчатки до плеч и лекарства – самые разные препараты. Затем мы уселись в старый «ягуар» мистера Би – не самый удобный для ветеринарной практики автомобиль, но вполне рабочий – и «помчались» на молочную ферму в каком-то забытом богом месте.

Часть пути, чуть больше мили, нам пришлось ехать по ухабистой проселочной дороге. Наконец мы припарковались возле большого ветхого сарая с дырявой крышей и калиткой вместо двери, висевшей на одной петле. Нас встретил фермер. Том был типичным фермером из Котсволдса – в клетчатой рубашке и темно-синем рабочем комбинезоне, подвязанном веревкой. Молочную ферму он унаследовал от отца. На вид Тому было лет за тридцать, крупный, с грубыми чертами лица и руками размером с мою голову – впрочем, в моем возрасте все фермеры казались мне очень большими. Когда он пожимал мне руку, я испугался, что он ее оторвет.

– Не многовато ли для него, Род? – усмехнулся Том, указывая на своих коров. – С овцами-то он справится, а вот с этими девочками?

Мистер Бенсон достал из машины все необходимое и огляделся.

– Не волнуйся, Том, – ответил он. – Ты тоже когда-то таким был. Мы сделаем из этого мальчишки ветеринара.

Мне было приятно, что мой наставник твердо уверен, что я обязательно буду ветеринаром. Я пошел натягивать сапоги и комбинезон. Должно быть, я выглядел неуклюже. В комбинезоне, который пришелся бы впору Хагриду из «Гарри Поттера», я чуть не утонул. Затем мы отправились в коровник. Штаны постоянно с меня сползали и волочились по грязи. В коровнике в станках стояли десять коров, которых нам предстояло осмотреть.

Несмотря на довольно варварское название, станок – это большая металлическая арка, куда заводят коров, и, когда их головы оказываются на месте, арка закрывается прямо за ушами, чтобы коровы не могли двигаться, пока фермер или ветеринар их осматривает. Разумеется, никакого физического вреда животным это устройство не причиняет, а лишь обеспечивает безопасность и коровам, и людям.

На ферму мы приехали для так называемой «рутины» – так на ветеринарном сленге называются регулярные плановые осмотры животных на ферме. Это своего рода «диспансеризация». Во время такого визита ветеринар обычно занимается ранней диагностикой стельности, выявлением бесплодия и хронических болезней. Острые травмы – это повод для экстренного вызова ветеринара. Я никогда еще не был на ферме вместе с ветеринаром – лишь однажды я помогал фермеру загонять коров во двор в ожидании ветеринарного врача. Мистер Бенсон велел мне надеть перчатку и спросил у Тома, с какой коровы начинать.

– С той, что с краю, – сказал Том. – Уже тридцать дней, но я не уверен.

– Ну давай, – кивнул мне мистер Бенсон.

Я смотрел на него и не понимал, чего он от меня хочет. Еще меньше мне был понятен смысл слов фермера – в чем это он не уверен. Вопросы задавать я не решался, постаравшись отразить свою растерянность на лице, вместо того чтобы признаться в этом явно скептически настроенному фермеру. Мистер Би смазал свою руку в перчатке лубрикантом и протянул бутылку с ним мне.

– Смажь руку и делай все как я, – сказал он, заходя к корове сзади.

Он приподнял корове хвост и осторожно через анальное отверстие ввел руку внутрь – по локоть.

– То, что ты там чувствуешь, – это так называемая «пограничная линия». На этом уровне можно ощупать внутренности и ты почувствуешь матку. Если же под твоей рукой нечто, напоминающее кожаный футбольный мяч, значит, ты ввел руку слишком глубоко.

И тут возникли определенные проблемы. Во-первых, я никогда не проводил ректального обследования и, несмотря на искреннее желание стать ветеринаром, этот процесс смущал меня. Во-вторых, я не представлял, что такое «пограничная линия». А в-третьих, не понимал, что такое кожаный футбольный мяч. Мне хотелось напомнить мистеру Бенсону, что я родился в 1992 году, а кожаные мячи не использовались с 80-х, но я лишь улыбнулся, смазал лубрикантом руку в перчатке и пробормотал:

– Да, да, хорошо…

Честно говоря, я давно уже знал, чего ожидать от мистера Би: он всегда полагал, что я знаю больше, чем на самом деле. Даже сегодня, когда я стал квалифицированным ветеринаром, при наших встречах и разговорах о жизни ветеринарной я чувствую, что во многом до него недотягиваю.