Тайное дитя

Она прячет руки под выступающим животом, который с каждым шагом становится тяжелее. Нельзя было уходить так далеко. Завтра она ограничит свои прогулки пределами дома. Ее охватывает волна слабости, угрожая опрокинуть. Эдвард должен вернуться через десять дней. До рождения ребенка остается всего четыре недели. Ей не дождаться, когда наступит тот благословенный день.

Тропка петляет по лесу, пока не превращается в слякотную дорожку, тянущуюся по берегу реки. Элинор идет по этой дорожке. Ее ботинки скользят и проваливаются, а ноги все больше промокают. Рядом неторопливо течет река. Из-за высокого содержания железа в местных почвах вода имеет ржавый цвет. Звука текущей воды не слышно. Элинор переходит реку по узкому шаткому мосту, озябшими и онемевшими пальцами цепляясь за деревянные перила. Ее шаги становятся мучительно медленными. На мгновение мелькает мысль: не прилечь ли на рыхлую землю под большим деревом. Но там слишком холодно и сыро, и она сомневается, что потом сумеет встать.

Боль в животе усиливается. Элинор невероятно устала. Она насквозь промокла и настолько озябла, что у нее начинают стучать зубы. Почему ноги кажутся резиновыми? Элинор перестает их чувствовать и думает, хватит ли у них крепости донести ее до Брук-Энда. Идти и не останавливаться. Идти дальше.

Ее дыхание становится хриплым и прерывистым. Она подавляет бесполезные слезы.

К тому времени, когда она добирается до садовых ворот, вспышки боли становятся регулярными и жестокими. Каждая вынуждает ее останавливаться, сгибаться, насколько позволяет живот, и ждать, когда боль утихнет, а потом продолжать свой медленный, натужный путь по саду. И вдруг ее осеняет: схватки! Вот это что. Хотя ребенок ожидался только через месяц, она уверена: это не что иное, как схватки. Окоченев от холода, она добирается домой и вдруг оказывается среди женщин, которые вопят все разом. Роуз, миссис Фолкс, миссис Беллами и Элис.

– Где вы были, миссис Хэмилтон?

– Мы извелись от волнений!

– Вы же насквозь промокли. Боже, вы только посмотрите на себя! Дрожите всем телом…

– Элли, как тебе такое взбрело в голову? Могла бы сказать, что хочешь перед завтраком прогуляться в вихрях метели. Здравомыслящие люди, владеющие своими чувствами, обычно так и поступают.

– Что скажет профессор Хэмилтон?

– Элис, будьте любезны, приготовьте горячую ванну. Миссис Фолкс, пожалуйста, пошлите за доктором. Элли, тебе больно?

Даже миссис Беллами выглядит почти довольной, видя, что Элинор вернулась. Повариха всовывает ей в руки чашку горячего сладкого чая, бормоча о людских сумасбродствах.

Когда зубы Элинор перестают стучать, она просит ни при каких обстоятельствах не рассказывать Эдварду о ее прогулке. Она не хочет его волновать. И конечно, пусть попросят доктора приехать поскорее!

Напольные часы отбивают три часа ночи. Вместе с последней вспышкой обжигающей боли Элинор выталкивает в мир новорожденного мальчика. Доктор Харгривс объявляет, что ребенок весит несколько меньше требуемого, но вполне здоров. Акушерка обмывает младенца, плотно пеленает и передает, словно тряпичную куклу, в руки Элинор. Младенец весь в пятнах, красный; его личико морщится, как у крошечного древнего человечка. Он открывает глазенки и пытается сосредоточить взгляд на лице Элинор.

– Привет, Личинка, – улыбается она сыну. – Я очень рада с тобой познакомиться.

Взгляд младенца застывает на ее рте. Он надувает губки, словно пытаясь ей подражать. На головке топорщатся завитки каштановых волос, все еще влажных после купания.

Элинор смотрит на доктора Харгривса, который велел акушерке собрать послед и сжечь. Это тоже должно способствовать здоровью ребенка.

– С ним действительно все в порядке? – хрипло спрашивает Элинор, у которой почему-то саднит горло. – Нет никаких признаков… – Ей не произнести проклятое слово. – Никаких нарушений?

– Совсем никаких.

Доктор благожелательно улыбается ей, глядя поверх младенческой головы.

– Вы уверены, что он вполне здоров? – умоляет Элинор, снова отказываясь упоминать Мейбл.

– Честное слово, он в превосходной форме, – уверяет ее врач, сжимая руку. – Судя по его виду, младенец родился не на месяц, а лишь на две недели раньше срока. Как вы понимаете, даты родов не поддаются точным расчетам. Но конечно, он родился преждевременно.

Элинор кивает, глотая комок в горле. Мейбл тоже родилась совершенно здоровой. Кто знает, какое будущее ждет этого ребенка?

– У вас нет никаких причин для страха. – Доктор Харгривс по-прежнему держит руку Элинор. – Мы понятия не имеем, чтó могло вызвать нарушения у Мейбл. Вы можете этого даже не помнить. Скажем, ударилась головой, чего-то сильно испугалась. Причиной могла стать и болезнь, перенесенная в раннем детстве. Все говорит в пользу того, что ваш сын будет совершенно здоровым. – Врач отпускает ее руку. – Попросить Фолкса отправить профессору телеграмму?

– Да, пожалуйста, – соглашается Элинор, опуская голову на подушку.

– Вам следует поспать.

– Но не могли бы вы сначала послать сюда Роуз? Уверена, ей захочется увидеть племянника.

– Конечно. – Доктор Харгривс касается ее руки и уходит.