Тайное дитя

– Малыш там? – спрашивает Мейбл, указывая на колыбель. – А почему он не в детской, не вместе со мной?

– Подрастет немного и переберется в детскую, – отвечает Роуз.

– Дорогая, присаживайся, – зовет Элинор, указывая на место рядом с собой.

Роуз помогает Мейбл забраться на кровать. Девочка залезает под одеяло и берет с подноса тонкий тост.

– После того как доктор Харгривс и акушерка тебя осмотрят, мне связаться с няней? Ведь она должна была появиться сразу после рождения ребенка. Я скажу, что он родился раньше срока, и спрошу, не может ли она немедленно приступить к своим обязанностям. Тогда ты хотя бы сможешь высыпаться.

– Спасибо, Роуз.

Мейбл задумчиво жует хлеб, одновременно поглаживая Пруденс по шерстяным волосам.

– Где малыш? – спрашивает она, глядя на Элинор.

– Мы же тебе сказали: он здесь. – Элинор указывает на колыбель.

– Хочешь на него взглянуть? Давай я тебя подниму, – предлагает Роуз.

Мейбл энергично кивает. Роуз берет ее на руки. Вдвоем они склоняются над колыбелью и благоговейно смотрят на личико спящего младенца. Затем Роуз возвращает девочку на кровать к Элинор.

– Как его зовут? – спрашивает Мейбл.

– У него пока нет имени, – говорит Элинор. – Мы обязательно выберем ему имя, но вначале нужно дождаться папиного возвращения. Как ты думаешь?

– Папа, – повторяет Мейбл. – Папа, папа. – Она проверяет звучание этого слова, как будто успела забыть отца. – А как младенец здесь оказался?

Мейбл поворачивается к матери и не видит, как та и Роуз переглядываются.

– Нам его принес добрый аист. Это такая большая птица. Принес завернутым в одеяло и положил в саду под кустом крыжовника, – объясняет Элинор. – Что ты об этом думаешь?

У Мейбл округляются глаза. Элинор улыбается:

– Вот так, по волшебству, он здесь появился! Тебе нравится братик?

Мейбл задумывается.

– Пока не знаю, – честно отвечает она. – Но как он здесь оказался? – повторяет она свой вопрос.

– Видишь ли… – начинает Элинор. – Обо всем этом ты узнаешь, когда вырастешь. А сейчас я хочу, чтобы ты была для него хорошей старшей сестрой. Сможешь?

– Да, – кивает Мейбл и, помолчав, добавляет: – Он тоже может играть с Пруденс.

Она поднимает куклу. В горле Элинор встает комок. Она чувствует подступающие слезы. Мейбл засовывает в рот большой палец.

– Это очень любезно с твоей стороны, – справившись с собой, отвечает Элинор. – Ты очень хорошая и добрая.

Ей хочется, чтобы Роуз увела дочь. Хочется успеть выплакаться до прихода доктора и акушерки.

Глава 10 Эдвард

Семьдесят девятая улица с ее дождем и ветром остается за дверями. Эдвард и Леонард Дарвин входят под своды просторного атриума Американского музея естественной истории. Атриум встречает их кипучей энергией и гулом голосов. Эдвард вытирает платком мокрый лоб и приглаживает волосы.

– Куда же я дел свою речь?.. – Леонард хлопает себя по всем карманам. Сейчас он выглядит на все свои семьдесят восемь. – Проклятье! Должно быть, оставил в отеле!

– Уж кто-кто, а вы, Леонард, сумеете сказать необходимые слова и без бумажки. Я в этом уверен. Расслабьтесь. Вы же здесь почетный гость. Они будут жадно ловить каждое ваше слово.

– Надеюсь, дружище Хэмилтон, вы правы.

– Ага! Вот и вы, джентльмены. Майор Дарвин, профессор Хэмилтон, добро пожаловать!

К ним энергичными шагами направляется Чарльз Давенпорт, высокий, худощавый, элегантно одетый. У него роскошные густые усы и забавная седая бородка клинышком. Его светлые цепкие глаза кажутся значительно моложе их хозяина. Он крепко пожимает руки обоим гостям.

– Рад, очень рад видеть вас обоих. С Дарвином я давно знаком. А о вашей работе, мистер Хэмилтон, я столько слышал от Гарри Лафлина, что чувствую, будто мы уже познакомились.

– Называйте меня просто Эдвард.

– Давайте поищем спокойный уголок и выпьем кофе. Я хочу вас кое с кем познакомить.

Давенпорт ведет гостей через шумное, суетливое пространство атриума, где рабочие заканчивают установку стендов и витрин. Через час – открытие. В дальнем конце вдруг вспыхивают лампочки, освещая большой транспарант. «Международная федерация евгенических организаций. Евгенический конгресс 1929 года», – горделиво возвещают его буквы.

Эдвард следует за двумя отцами-основателями движения. Дарвин – почетный президент Британского евгенического общества, а Давенпорт – президент Международной федерации евгенических организаций. Миновав атриум, он попадает в конференц-зал. Там уже находятся четверо, может, пятеро мужчин и две женщины, пьют кофе и оживленно разговаривают.

Все они собрались возле стенда, на котором вывешено расписание трехдневной конференции, поэтажный план экспозиций и отпечатанный на машинке список из примерно трехсот представителей, приехавших сюда из Европы, Латинской Америки и даже из Японии.

Гарри Лафлин улыбается и машет Эдварду:

– Желаете кофе?

– С удовольствием.

– Эдвард, а вы знакомы с Младшим?

– С кем с кем?

Эдвард смотрит на смутно знакомого, высокого, коротко стриженного широкоплечего человека средних лет. При чем тут приставка «младший»?

– Это ласковое прозвище, – поясняет Младший. – И чтобы отличать меня от отца. Джон Рокфеллер к вашим услугам.