Тайное дитя

Элинор смотрит на сад, на голые ветви яблонь, вишневых, грушевых и сливовых деревьев. Все они упорядоченными рядами тянутся до границы с Мейфилд-Мэнором и густым перелеском, начинающимся за забором. Она представляет, как катит по дорожке большую серебристо-голубую коляску, слушает птичье пение и ведет разговор с сыном. Можно было бы заглянуть в конюшню и показать ему Дилли. Она могла бы проявить щедрость к Байрону, взяв с собой и подросшего щенка. Он бы с радостью отправился с ними, высунув язык и весело помахивая хвостиком.

Но внутри себя Элинор ощущает холод и нежелание двигаться. Мысленная картина, нарисованная ею, не откликается желанием. Пусть уж лучше мисс Хардинг гуляет с малышом. Разве не для этого ее взяли? Содержание двух нянь и так вгоняет Эдварда в расходы.

– Нет, – взмахнув рукой, отвечает Элинор. – Я что-то устала. Уж лучше вы, мисс Хардинг, погуляйте с ним.

– Как скажете, миссис Хэмилтон, – говорит мисс Хардинг, с некоторым недоумением глядя на нее. – Если для вас так лучше.

– Да.

– Тогда пошли со мной, парнишка Джимми. Я свожу тебя в деревню. Нужно отправить посылочку сестре. У нее сегодня день рождения. Отдыхайте, – говорит няня и уходит, унося спящего Джимми.

Элинор идет в гостиную, звонит, чтобы принесли чай, и пытается читать «Миссис Дэллоуэй»[7], но содержание романа слишком мрачно и угнетающе. Она смотрит на свою незаконченную акварель с розами, прикрепленную к мольберту в эркере гостиной, однако не испытывает желания рисовать. Она сознаёт, что ей сейчас ни на чем не сосредоточиться. Грудь распирает от беспокойной энергии, в животе бурлит. Ей непременно нужно выйти из дому, впустить в легкие свежий воздух, но не с Джимми. Ей очень хочется пойти на прогулку с Мейбл.

Она поднимается в комнату дочери. Мейбл она видела не более десяти минут за завтраком, насупленную и бледную. Казалось, малышка вот-вот заплачет. Лекарство, недавно прописанное ей неврологом мистером Силвертоном, плохо действует на нее, и девочку постоянно тошнит. Мисс Картрайт-Джонс пришлось увести ее из столовой, боясь, как бы она не исторгла неохотно съеденные тосты и яйцо всмятку.

Чудесное время, проводимое с дочерью прошлым летом, кажется Элинор настолько далеким, словно это было в другой жизни. Все эти пикники и неспешные прогулки, когда мать и дочь, сняв чулки, шлепали по невероятно холодной речной воде. Элинор возилась с цветочными клумбами, а Мейбл гонялась за бабочками, разглядывала червей и прочих мелких ползучих тварей. Ей вспоминаются часы, проводимые на одеяле под раскидистым буком близ теннисных кортов. Элинор читала Мейбл или рассказывала сказки про волшебные миры, а дочь, положив голову на материнский живот, слушала и смотрела на узор густой листвы, сквозь которую пробивались солнечные лучики. Элинор до боли в сердце хочется вернуть то время. Как же ей недостает ее дорогой Мейбл! Джимми с его голодными воплями и неумением говорить отнюдь не замена. Перед глазами мелькает картина: они с Мейбл сидят в двуколке, запряженной Дилли, и поют под стук копыт пони. Тогда она не придавала особого значения ощущению чистого, ничем не запятнанного счастья, а сейчас его отсутствие вызывает физическую боль.

Элинор поднимается на третий этаж и уже знает, как проведет этот день. Мисс Хардинг права, превознося пользу свежего воздуха для маленького Джимми. Так почему бы и Мейбл не побыть на свежем воздухе?

– Миссис Хэмилтон, я не уверена, что это такая уж хорошая затея, – говорит мисс Картрайт-Джонс, когда Элинор излагает ей свой план.

Няня смотрит то на хозяйку, то на свою подопечную, которая неподвижно сидит у стены, уставившись в пространство и сосредоточенно посасывая большой палец. Другой рукой девочка прижимает к груди Пруденс. Голова куклы склонилась набок, ноги болтаются под рукой Мейбл. Ребенок настолько бледен, что кажется статуей, вырезанной из алебастра.

– А я думаю, Мейбл полезно побыть на свежем воздухе, – высказывает свое мнение Элинор. – Он жизненно необходим всем детям, – добавляет она, подражая мисс Хардинг.

– Мы могли бы прогуляться по саду, – неуверенно говорит мисс Картрайт-Джонс. Она смотрит в окно, где на небе собираются серые облака, угрожая поглотить недавно появившееся солнце, морщит нос и заявляет: – Хотя могу с большой долей вероятности сказать, что вскоре пойдет дождь.

– Я все-таки рискну, – твердо произносит Элинор.

Она не выйдет из дому без Мейбл. Ни за что!

– Мы наденем теплые пальто и шляпы. Правда, Мейбл? – с наигранной веселостью спрашивает она и вдруг с ужасом понимает: дочь даже не отреагировала на ее появление.

Раньше стоило кому-то из родителей войти в детскую, и малышка начинала прыгать и визжать от радости.

– Но мистер Хэмилтон особо подчеркивал: не уводить Мейбл за пределы дома и сада… – уже не столь уверенно произносит мисс Картрайт-Джонс, не глядя Элинор в глаза.