Тайное дитя

Дрожащей рукой он опускает конверт в карман.

– Сами знаете, – продолжает Вайолет, – в последнее время мне к нему не выбраться. Ребенок еще совсем маленький, вот мы и писали друг дружке письма. Мы оба не мастаки писать, но, как понимаете, хоть так общаемся. По-любому, он знает, я постоянно с вами встречаюсь, вот он и попросил передать вам письмо. – Она замолкает. – Он тревожился: вдруг помрет и не успеет сказать вам то, что хотел сказать. Понятное дело, вы заняты и вам к нему не выбраться. Но уж несколько минуток выкроите на письмо ему. А для него письмо от вас… Он на седьмом небе будет. И я тоже. – Вайолет утыкается взглядом в руки, сложенные на коленях.

Эдварду так сдавило горло, что оттуда не раздается ни одного слова. Чтобы сбить напряженность момента, он отворачивается и смотрит на огонь. Догорающее полено сползает и ударяется в решетку, выбрасывая в холмик пепла переливающиеся угольки.

– А знаете, Вайолет… – Сумев справиться с напряжением, Эдвард вновь поворачивается к ней. – Я найду время и навещу его. Я должен был бы это сделать еще давным-давно. Но сейчас… сейчас я просто обязан. – Он вытирает руки о брючины; у Вайолет округляются глаза. – Да, – кивает Эдвард. – Я ему напишу и сообщу, что приеду.

– Хороший вы человек, – говорит Вайолет, из глаз которой готовы хлынуть слезы. – Самый лучший.

Она вытирает слезы и смотрит Эдварду прямо в глаза. На лице, словно волна, появляется улыбка, пока глаза не скрываются за складками щек. Эдвард вновь вспоминает, какой хорошенькой девушкой она была когда-то.

Вечером, после обеда в клубе с Леонардом и другими членами Евгенического общества, во время которого они обсуждали, кто из членов парламента способен по личной инициативе проголосовать за предложенное законодательство, а кого понадобится убеждать более основательно, Эдвард возвращается в свою квартиру в Блумсбери. Ему совестно, что основное время он проводит здесь, вдали от Брук-Энда, вдали от Элинор и детей. Он говорит, что это делается для удобства работы. Так оно и есть. Верно и то, что груз выполняемой им работы требует посвящать ей почти все время. Но верно и другое: нынче Брук-Энд переполнен болью и страданиями и уже не является пристанищем, каким был когда-то. И Эдварду лучше держаться подальше от тамошних проблем, чем встречаться с ними лицом к лицу.

Наконец-то оставшись наедине с собой, он достает письмо и начинает читать.

Дорогой сэр!

Надеюсь, Вы и Ваша семья здоровы.

А вот мне похвастаться нечем. Нынче я совсем занемог. Так случилось, что зимой подхватил инфлюэнцу. Она свирепствует каждый год, но меня зацепило и вдарило по легким. А Вы знаете, какие у меня легкие.

Но относятся здесь ко мне хорошо. Старшая медсестра ужас какая строгая, а та, что на отделении, добрая. Я стараюсь изо всех сил. Постоянно думаю про Вас и про то, как Вы мне помогаете. Это дает мне силы не опускать руки. Хочется думать, что Вы в полном порядке. Поэтому я не собираюсь сдаваться, как Вы не сдавались. А иногда припекает будь здоров.

Есть у меня мечта: выбраться отсюда на праздник. Особенно летом, когда жарко. Сел бы на морском берегу, засунул бы ноги в песок и глядел бы на волны. Вряд ли так оно будет, но мне приятно мечтать.

Хочу, чтоб Вы знали: я очень благодарен за все, чем Вы рисковали из-за меня. Вы мне жизнь спасли, за что я никогда не сумею Вас отблагодарить как надо.

Ваш Реджинальд Портер

Эдвард комкает письмо, а в горле появляется огромный отвратительный ком.

Глава 15 Элинор