Тайное дитя

Сестра Хоггет подводит Эдварда к столу возле входной двери. Там лежит большая конторская книга в кожаном переплете – журнал посетителей. Эдвард вписывает туда свое имя и фамилию, затем идет за женщиной по лабиринту коридоров, пока сестра Хоггет не останавливается возле двери. Постучав, она скрывается за дверью, оставив Эдварда снаружи. Это здание строилось в Викторианскую эпоху. Коридор холодный и плохо освещен. Ничего лишнего. Чем-то коридор напоминает туннель. Эдвард вздрагивает. Дверь снова открывается. Сестра Хоггет вернулась.

– Сэр Чарльз готов вас принять, – сообщает она и распахивает дверь пошире.

Эдвард входит. Двое седовласых мужчин встают, чтобы поздороваться с ним. Сестра Хоггет говорит, что чай вскоре будет подан, и закрывает за собой дверь.

– Профессор Хэмилтон… – К нему подходит тот, кто пониже ростом и поплотнее, протягивает руку и тепло улыбается. – Очень рад с вами познакомиться. Позвольте вам представить нашего управляющего Гловера.

К ним подходит второй мужчина, ростом повыше, и пожимает Эдварду руку. Этот человек худощав. На орлином носу примостились очки в золотой оправе. Он сутулит плечи, словно всю жизнь был вынужден наклоняться, здороваясь с теми, кто на несколько дюймов ниже его, отчего приобрел привычку ежиться.

– Ах, наконец-то к нам пожаловал неуловимый профессор Хэмилтон! – восклицает Гловер. – Как же мы рады вашему приезду.

Он указывает на стул. Эдвард садится, думая о том, как набраться мужества и изложить истинную цель своего приезда. Он откашливается:

– Джентльмены, искренне каюсь, что только сейчас откликнулся на ваше любезное приглашение приехать. Как вы знаете, я чрезвычайно загружен работой. Пожалуй, ее хватило бы на десятерых. – (Лоусон и Гловер встречают его слова вежливым смехом.) – Но это никоим образом не значит, что ваша работа здесь менее значима. Заверяю вас: я всецело поддерживаю вашу кампанию за принятие закона о принудительной изоляции всех эпилептиков и об их стерилизации. Это, несомненно, поставит нас в один ряд с другими странами, которые уже приняли соответствующие законы или находятся в стадии их принятия.

Он делает паузу. Его собеседники одобрительно кивают.

– Хочу вас также заверить…

Слова Эдварда прерывает открывшаяся дверь. В кабинет входит девочка-подросток, неся поднос с чайником, чашками и кексом. Судя по лицу, эта девочка – имбецилка или слабоумная. Она глупо улыбается гостю и неуклюже ставит поднос на стол.

– Спасибо, Вера, – говорит ей сэр Чарльз Лоусон. – Как ты сегодня?

– Получше, доктор, – медленно отвечает она. – А вот вчера тошненько было. – Она качает головой. – Вот здесь болело… – Она прижимает руки к животу и смотрит на взрослых, словно ища их сочувствия. – В кроватку пришлось лечь. – Она говорит совсем по-детски.

– Ай, как неприятно, – отвечает сэр Чарльз, разговаривая с ней, как с шестилетним ребенком. – Но я рад, что тебе получше. Я потом к тебе загляну. А сейчас, как видишь, я занят с гостями.

Девочка внимательно и с какой-то тревогой смотрит на Эдварда и управляющего Гловера.

– Доктор, вам чая налить? – спрашивает она, вновь поворачиваясь к сэру Чарльзу.

– Нет-нет, спасибо, – отвечает он. – С этим я и сам справлюсь. А тебе, Вера, надо возвращаться на кухню, не то повариха тебя хватится.

– Тогда я пойду. Пока-пока, доктор. Пока-пока.

Несчастное создание уходит.

– Вера у нас уже несколько лет, – поясняет сэр Чарльз. – Весьма дружелюбная девочка, вполне безобидная, хотя ее развитие остановилось на детском уровне. Как вы уже поняли, она эпилептичка-имбецилка, но она хочет работать и потому вполне вписывается в жизнь колонии. Она работает на кухне, выполняя простые задания: моет посуду, чистит картошку и так далее. Нарезать что-либо мы ей не поручаем с тех пор, как она сильно повредила большой палец. Пришлось швы накладывать. Несколько дней в неделю она помогает и в прачечной. Но не у всех наших подопечных такой покладистый характер, как у нее… Желаете чая?

– С удовольствием, – почти в унисон отвечают Эдвард и управляющий Гловер.

Оба смотрят, как сэр Чарльз разливает чай и нарезает кекс.

– Так вот о чем я говорил, – продолжает Эдвард, пытаясь прогнать назойливую картину, застрявшую у него в мозгу. На месте Веры ему видится подросшая Мейбл. – Хочу вас заверить, что мои интересы в этой области полностью совпадают с вашими. Не знаю, известно ли вам, но я провожу обширные и всесторонние исследования о связях между наследственностью и болезнями, правонарушениями и умственным развитием, а также между разумом эпилептиков и преступными наклонностями. Результаты более чем впечатляющи. Вскоре я буду выступать с докладом перед членами Королевской комиссии, которая, в свою очередь, выдвинет рекомендации по принятию закона о помещении этих несчастных в соответствующие заведения и о стерилизации. Надеюсь, что на следующей парламентской сессии будет подан законопроект, внесенный рядовыми членами парламента. Уверен, у нас достаточно доказательств, чтобы заглушить голоса противников этой политики.