ТАЙНОЕ ОБЩЕСТВО ЛЮБИТЕЛЕЙ ПЛОХОЙ ПОГОДЫ (роман, повести и рассказы)

- Вполне. – Цезарь Иванович весь просиял от радости, что у нас будет с собой хотя бы нечто, похожее на настоящее оружие.

- Тогда приступим к делу. Медлить нельзя, - произнес я с решительностью, которая, на мой взгляд, и была лучшей заменой любому оружию.

Глава тридцать седьмая. Мы лишаемся чека и вновь обретаем его благодаря вмешательству того, в ком я узнаю Гостя

Мы договорились, что Цезарь Иванович заедет домой за баулами, а я тем временем буду ждать его у банка. А лучше даже не у банка, а немного в сторонке, чтобы зрячие слепцы, остукивающие палочкой тротуары, пронырливые сыскари и ищейки, следящие за каждым нашим шагом, ничего не заподозрили, чтобы никто не подумал, будто здесь что-то затевается.

А то представляю, какой начнется переполох, суета, беготня, переговоры по рации…

Нет, я буду с самым беспечным и невозмутимым видом прохаживаться взад и вперед, словно единственная моя забота – немного размять ноги после долгого сидения за столом и подышать бодрящим утренним воздухом. Воздухом, слегка горьковатым от перезревших и размокших ягод рябины, чьи грозди краснеют на солнце, и облетевших кленовых листьев, просвечивающих багрянцем сквозь собравшиеся на лиловом асфальте лужи (более подробное описание утра придется опустить за неимением времени).

Конечно, я мог бы проводить Цезаря Ивановича до самого дома: все-таки у него с собой чек, доверенный ему Председателем. Да и спокойней ему будет со мной-то, раз уж он так всего боится. Но тут Цезарь Иванович проявил неожиданную смелость и удивил меня тем, что назвал излишней эту предосторожность, сославшись на Председателя, который его заверил, что деньги по чеку сможем получить только мы: из чужих рук чек попросту исчезнет.

Не скажу, что я в этом усомнился. Но все-таки показалось странным, что такое чудо может случиться, если, конечно, не вмешается мой братец Жан, не только поднаторевший в трюках с исчезновением вещей, но и сам способный без следа исчезнуть.

Итак, я около часа усердно прохаживался по близлежащему парку, сквозь решетки которого был виден классический, цезарианский (прошу читателя не воспринимать это как намек на Цезаря Ивановича) – с белыми колоннами - фасад банка. Я сидел на скамейке, упирая подбородок в руки, сложенные на изогнутой ручке зонта.  Затем его острым концом я рыхлил сырую землю, прокладывая русло для заблудившегося ручейка. Я также пытался проткнуть кленовый лист, звездой распластавшийся на асфальте, чтобы подтащить его к себе, взять в руки и полюбоваться этим осенним великолепием, этим чудом природы.

А затем мы наконец встретились с Цезарем Ивановичем, который запыхался из-за спешки, часто дышал и вытирал платком лоб, приподнимая над головой шляпу, надетую по такому важному случаю. Он вручил мне один баул (другой, естественно, оставил для себя), и мы поднялись по ступеням, ведущим к сумрачному подъезду банка.  Охранник, стоявший так, что возникало опасение, будто он намерен преградить нам путь, в последний момент посторонился и пропустил нас. Он даже сделал в нашу сторону жест, словно помогая нам открыть дверь или желая целиком взять на себя эту обязанность. Я ждал, что он о чем-нибудь спросит, но он промолчал. Лишь едва заметно – с пониманием – мне кивнул, словно признавая во мне своего собрата, тоже неким образом причастного к охране, хотя без оружия и соответствующей экипировки (камуфляжа и высоких ботинок).

В то же время явная расположенность к нам охранника, готовность во всем услужить, уступчивость и предупредительность неким образом выражали сомнение, что мы получим деньги по чеку, и имели характер завлекающий, даже заманивающий туда, где нас поджидала искусно замаскированная ловушка.

- Мы хотели бы получить деньги, - сказал я служащему банка с таким видом, словно был одним из многих, кто обращается к нему с подобной просьбой, и на него смотрел как на безымянного исполнителя моей просьбы, не выделяя из числа прочих.

- Извольте, - ответил служащий без всякого особого интереса ко мне, который свидетельствовал бы, что и он меня неким образом выделил.

- Значит, можно получить?

- Можно, можно.

- Сейчас?

- А зачем откладывать? Конечно, сейчас.

- Но здесь крупная сумма, - произнес я, словно желая создать хоть какое-то препятствие для того, кто столь охотно (может быть, даже слишком охотно) во всем идет мне навстречу.

- Крупная, вы сказали?

- Очень, очень, знаете ли, крупная, - вмешался Цезарь Иванович, делая большие (страшные) глаза в подтверждение своих слов и сопровождая их внушительной мимикой.

- Какая? – спросил служащий с усталой, хотя и любезной улыбкой, показывающей, как он привык к тому, что все считают свои суммы крупными, хотя на самом деле – при огромных возможностях банка – они выглядят весьма незначительными и вряд ли могут здесь кого-либо удивить.

Я назвал цифру, а Цезарь Иванович кивнул в знак того, что и он не мог бы назвать другую.

- Какая? – переспросил он, повышая голос и вкладывая в повторный вопрос некое удивление.