Тайное становится явным

Николлз налил себе еще виски и опустошил почти весь стакан.

— Мне кажется, что это очень интересное дельце, — подытожил он. — Каждую минуту что-то происходит, а кроме Рупи, вероятно, никого и не посадят, а это никому не принесет вреда.

— Подойди к шкафу, — попросил Кэллаген, — и поройся во внутреннем кармане моего пиджака. Ты найдешь там копию письма. Это копия письма, которое Рупи написал Габби. Оригинал я нашел на столе у Габби… Ну прочти.

Николлз прочел письмо.

— Отличная работа, — отметил он.

— Неплохая, — согласился Кэллаген. — Ну, а теперь посмотри на те места в этом письме, которые могут быть нам полезны с точки зрения их информативности. Рупи говорит, что Блейз сообщает кому-то о том, что сделка липовая. Отметь слово «сделка». Значит, была какая-то сделка с кем-то, и она должна была быть между Блейзом и кем-то еще, потому что Блейз жалуется на то, что другое лицо, — кто бы это ни был, — подсунул Блейзу липовую сделку и надул его. Это может быть единственным объяснением, почему Блейз называет сделку липовой.

Теперь посмотри на другое место в этом письме. Блейз говорит, что собирается должным образом прихватить другую сторону. Что имеет в виду Блейз, когда он говорит, что собирается потянуть за собой другую сторону? Это означает, что он владеет чем-то, что дает ему возможность воздействовать на другую сторону, и он собирается этим воспользоваться. Вероятно, он подразумевает, что скоро все раскроется. И Рупи говорит, что все раскроется очень скоро, так как Блейз собирается пробыть здесь не больше двух дней. А писал он это два дня назад.

— Понятно, — произнес Николлз. — Значит, ты ожидаешь, что скоро по этому поводу будет организован салют?

— Правильно, — сказал Кэллаген.

Он встал с кровати, подошел к шкафу и стал одеваться.

— Где Эсме?

— Где-то здесь, — ответил Николлз. — Утром была дома. Последил пару дней, она все время крутится рядом.

— А ты не знаешь, где в настоящий момент находится Кларисса? — поинтересовался Кэллаген.

— Думаю, что в своей комнате, — ответил Николлз. — Я тебе уже говорил, что крошка тренируется для поступления в ОГПУ?

Кэллаген улыбнулся.

— Понимаю. Но в данном случае ОГПУ — это мы. Она работает на нас.

Николлз поднялся.

— Рад, что на нас кто-то работает. Может быть, нам это необходимо, пока мы не разберемся со всей чертовщиной. Если понадоблюсь, я буду тут рядом.

Кэллаген спустился по каменным ступенькам, которые соединяли нижнюю террасу с лужайкой. Внизу он повернул налево, прошел вдоль террасы и в конце ее свернул направо. Тропинка упиралась в летний домик, который находился у стены, отделявшей поместье от окружающих полей. Кэллаген подошел к домику, прислонился к стене, закурил и стал смотреть на видневшееся вдали море. Так он простоял минуты три-четыре, пока не услышал звук легких шагов по тропинке, расположенной за его спиной. Он не шевельнулся. Кто-то холодным голосом произнес:

— Мистер Кэллаген.

Он обернулся. На лице его была улыбка. Взяв сигарету в руку, он раскланялся:

— Добрый вечер, мисс Вендейн.

Она была смертельно бледна, руки у нее дрожали. Кэллаген понял, что она старалась подавить в себе неистовый гнев.

— У вас такой вид, как будто вы на меня за что-то сердитесь. Мне кажется, что я вам совершенно не нравлюсь. Мне интересно, почему?

— У вас хватает наглости удивляться почему, мистер Кэллаген? Во всяком случае, мне бы не хотелось обсуждать это с вами, но была бы рада, если бы вы для меня кое-что сделали. И это самое последнее одолжение, о котором я вас прошу. Мне бы доставило удовольствие, если бы вы упаковали свои вещи и уехали отсюда. Вам здесь больше нечего делать. Нет никакой необходимости в вашем пребывании здесь.

— А вот в этом вы ошибаетесь, — произнес Кэллаген. — Здесь еще масса вещей, которые мне нужно сделать, и я намерен остаться и сделать их. Но чем вызван ваш внезапный гнев?

— Я только что говорила по телефону с моим кузеном Ланселотом. Кажется, он наводит кое-какие справки о вас, мистер Кэллаген. Кажется, что вы пытаетесь изобразить, что работаете на мистера Вендейна и на нас. На самом же деле вы представляете интересы страховой компании.

Кэллаген приложил сигарету к губам и затянулся.

— Давайте зайдем в летний домик, — холодно предложил он. — Мне бы хотелось поговорить с вами. Я начинаю уставать от вас.

Она какую-то секунду с изумлением смотрела на него и затем прошла в дом. Кэллаген последовал за ней.

Он указал ей на грубо отесанную скамью, стоявшую у стены и приказал:

— Сядьте там и послушайте меня, потому что, как я вам уже сказал, я начинаю от вас уставать.

Она открыла рот, собираясь что-то возразить. Он поднял руку. Одри пожала плечами, а Кэллаген продолжил: