Таинственный Караваджо. Тайны, спрятанные в картинах мастера

Чтобы составить представление о карьере Караваджо, можно оценить размер вознаграждения, которое он получал в разные периоды творчества. Работая в мастерской Бальоне, Меризи «пишет головы» по цене 5 байокко за каждую – на эту сумму можно было неплохо отобедать в римской таверне, заказав полное меню – мясо или рыбу, гарнир, воду и вино. Караваджо всегда отличался быстротой в работе, так что за день мог нарисовать до трех голов, особенно при том, что «был нищ и в деньгах испытывал крайнюю нужду».

Самое первое произведение, за которое Караваджо выручил значительную сумму – «Мальчик, укушенный скорпионом» – приносит ему, согласно Джулио Манчини, 25 юлиев. Один юлий равен двум гроссо, то есть картина стоила в 50 раз дороже, чем головы, которые он писал в мастерской Бальоне. Через пару лет одна из двух версий «Гадалки» (ныне хранится в Лувре) была продана Алессандро Виттриче за 8 скудо. Интересная цифра, при том, что в том же 1604 году Караваджо платит за аренду жилья 45 скудо в год.

Получив доступ в волшебный мир государственных проектов, Караваджо сталкивается с абсолютно другим порядком цен. За оформление боковых частей капеллы Контарелли художник в 1600 году заработал 400 скудо. Произведения имеют успех, так что два года спустя за картину «Святой Матфей и ангел» Меризи ожидают 150 скудо. В дальнейшем эти расценки сохранятся – за «Распятие Святого Петра» и «Обращение Святого Павла», написанные для Санта-Мария-дель-Пополо, Тиберио Черази сначала предлагает 400 скудо, а затем странным образом сокращает гонорар до 300.

На тот момент Караваджо – уже признанный художник, он может позволить себе запрашивать большие суммы в том числе и за полотна, предназначенные для частных коллекций. «Жертва Исаака», полотно средних размеров с поясным изображением фигур, в 1602 году оценивается в 100 скудо, а вот «Амур-победитель» достается Винченцо Джустиниани ни много ни мало за 300 скудо, огромная цена за такую картину. Она пользуется такой популярностью, что заказчику предлагают за нее тысячу пистолетов – тот, разумеется, отказался.

В тот же период Чириако Маттеи приобретает «Иоанна Крестителя» всего лишь за 85 скудо. Эти колебания цен показывают, что гонорар определяется не столько размером полотна и количеством фигур, сколько оригинальностью автора, силой творческого гения. В этом плане Караваджо не было равных. Так или иначе 300 скудо за «Амура-победителя» – это, скорее, исключение; в основном произведения для частных коллекций в 1602 году оценивались примерно одинаково: Маттеи платят за «Ужин в Эммаусе» 125 скудо и примерно столько же за «Поцелуй Иуды», а вот картины для государственных заказов стоят значительно дороже. В те же годы коллекционеры предлагают, как и за предыдущие алтарные композиции, 200 скудо за произведение, авторство которого до сих пор под вопросом.

В 1605 году происходит любопытное событие. Караваджо, обвиненный в нападении на нотариуса в районе пьяцца Навона, бежит из Рима и находит пристанище в Генуе, где ему поступает заманчивое предложение от семейства Дориа – расписать лоджию за баснословную сумму в 6000 скудо. Художник отказывается выполнять заказ, никак не объяснив причины такого дерзкого поведения. Меризи мало беспокоится о деньгах, ему гораздо важнее быть в центре внимания – работа в Генуе обещала быть долгой, а он хорошо понимал, что ни одно произведение, созданное для генуэзцев, в плане престижа не сравнится с алтарными композициями для церквей Рима. Прямое тому доказательство – одно из последних произведений, написанное незадолго до убийства Томассони – «Смерть Богоматери». Как уже было сказано, братья-кармелиты из Санта-Мария-делла-Скала не могут допустить, чтобы в алтаре их церкви висело полотно, изображающее проститутку в роли Пресвятой Девы. Картину удалось заполучить Питеру Паулю Рубенсу, состоявшему на службе у герцога Мантуи: фламандский художник убедил своего господина воспользоваться случаем и приобрести шедевр, так как беглец Караваджо, возможно, уже никогда не возьмет в руки кисти. Герцог проявляет щедрость, оценивая картину в 280 скудо, плюс еще 20 за упаковку и перевозку – это на пятьдесят процентов больше, чем то, что Меризи получал за выполнение госзаказов.

Караваджо заочно приговорен к смерти, он бежит из Вечного города, но цены на его полотна только возрастают. В Неаполе купец по имени Радулович приобретает «Мадонну с младенцем и святыми» (ныне утрачена) за 200 скудо, а Пио Монте делла Мизерикордия выкладывает за «Семь деяний милосердия» целых 400 скудо. За 6 лет стоимость картин Караваджо увеличилась вдвое, и на этом рост расценок не останавливается, достигая поистине запредельных значений: если верить Сузинно, за «Воскрешение Лазаря» художник получает в Мессине 1000 скудо. Караваджо мечтает вернуться в Рим, для этого ему нужны деньги, а коллекционеры из других городов готовы заплатить любую сумму за его шедевр. Они понимают, что гений Меризи уникален.

При таких высоких гонорарах Караваджо, казалось бы, должен купаться в золоте, однако он постоянно испытывает нужду. Непонятно, куда уходят заработанные деньги: за три года художник получил больше 1000 скудо, однако при обыске в 1604 году в его доме не находят ничего, кроме старых вещей и лохмотьев. Сложно представить, что такое большое состояние можно промотать в кабаках, но как бы то ни было, жизнь Меризи никак нельзя назвать достойной. Безусловно, работа с натурщиками предполагает большие траты, однако эти цифры не идут ни в какое сравнение с тем, сколько он зарабатывает. Не был источником больших затрат и рабочий материал: известна приверженность Караваджо дешевым краскам и «экономному» методу с использованием подготовительного слоя. Специалистам еще только предстоит подробно исследовать эту темную сторону жизни художника, чтобы сделать более-менее достоверный вывод о том, каково же было в действительности материальное положение Караваджо.