Таинственный Леонардо

Ясное дело, что Леонардо заботился о том, чтобы держать в тайне результаты своих анатомических исследований и стремился во что бы то ни стало избавиться от двух немецких шпионов. Он понимал, что ступил на ненадежную почву, которая в любой момент может провалиться под ним. Вазари хорошо описывает непреодолимое влечение художника к научному исследованию, каким бы опасным оно ни было: «Он имел еретические представления о душе, далекие от религии, будучи более философом, чем христианином»[169]. Вероучение да Винчи было написано не в Библии, а в книге природы.

Позорный секрет

Более двадцати лет Леонардо сдирал кожу с человеческих тел. Мужские, женские и детские трупы, попадавшие к нему в руки, превращались в лабиринт, в котором он так любил блуждать. Он зарисовывал каждую мельчайшую деталь, от костей до мышц, от влагалища до сфинктера, сердца и вен. Однако в этот момент его научный поиск обрел более философское измерение. Его твердая и неколебимая вера в законы природы не позволяла ему принять существование незримого духа: все должно было согласоваться с естественными законами физики. Душа, которая была для него дуновением жизни, не могла рассеяться в воздухе, не оставив следа. Она должна была обладать консистенцией, протяженностью, местом, где она соединялась с остальным телом. Да Винчи, следовательно, занялся поисками местонахождения души, которую он надеялся обнаружить наверху позвоночного столба. Не в сердце, как можно было бы ожидать. Как он объяснял в описании коитуса, от сердца мужчины к эмбриону передаются субстанции, производящие жизненно важные органы, но дух поступает из определенного места черепа. Если ящерицу уколоть в спинной хребет, она немедленно умрет. Леонардо был убежден, что этот орган был предназначен для передачи эмоций и идей. Не случайно в других исследованиях он соединял основание черепа непосредственно с глазами, которые были предназначены для формирования эмоций. Любовь к женщине, желание чего-либо или отвращение к чему-нибудь ужасному, – все эти чувства передавались через взгляд. Да Винчи выстроил стройную систему, он проанализировал каждый орган и каждую частицу, подобно механизмам его гидравлических насосов. Умозаключение должно быть безупречным, чтобы можно было согласиться с выводами. Единственно, в этом случае он зашел слишком далеко на опасную территорию.

Возможно, что Джулиано Медичи был в курсе того направления, которое приняли анатомические исследования Леонардо. И не исключено, что ему было интересно посмотреть, куда они приведут: герцог был человеком образованным, любознательным и очень терпимым по отношению к интеллектуалам, которым он покровительствовал. Поэтому да Винчи написал ему, как только почувствовал опасность для своих исследований. Он знал, что сын Лоренцо знал и уважал его работу. Однако именно поэтому, как только Джулиано скончался, художник понял, что он должен сменить обстановку. Рим был слишком коварным и вероломным по отношению ко всем, а уж тем более – к эксцентричному и экстравагантному гению, который, предполагалось, мог представлять собой опасность для идеологической системы католической церкви. Еще один раз, теперь последний, Леонардо должен был искать себе покровителя. В шестьдесят четыре года его ожидали еще один переезд и еще одно долгое путешествие.

Глава 15 Круг замыкается

Обессиленный, но очень довольный – таким ощущал себя Леонардо по прибытии во Францию. Король Франциск I приготовил ему прием, достойный самого знаменитого гостя. Художник поселился в маленьком замке, где было достаточно места для него и его работ, кроме того, в его полном распоряжении находились повар и дворецкий. На нижнем этаже он мог расставить на удобных мольбертах «Джоконду», «Святую Анну с Марией и Младенцем» и «Иоанна Крестителя», которого он начал писать в Риме, за несколько месяцев до переезда во Францию. На просторном столе он мог разложить свои листы и попытаться привести их наконец в порядок. Наверху находились спальни его и Франческо Мельци, единственного помощника, который последовал за ним в этот последний переезд. Салаино решил оставить его и вернуться в Милан, где он занялся виноградниками художника и некоторыми другими темными делами, как он всегда поступал в своей беспорядочной жизни.

Франциск был убежден, что одного только присутствия Леонардо во Франции было достаточно, чтобы придать блеск его правлению.