Таинственный мистер Кин

– Нет, не знаю, – ответил Бристоу. – Это семейка не желает меня знать. Мне пришлось добираться туда в шарабане.

– Боже, – сказал полковник Монктон, только для того, чтобы что-нибудь сказать. – В шарабане! Подумать только.

Фрэнк Бристоу оскалился на него.

– А почему бы и нет? – свирепо поинтересовался он.

Бедный полковник совсем запутался. Он с осуждением посмотрел на мистера Саттерсуэйта, как будто хотел сказать: «Эти примитивные формы жизни могут интересовать вас как натуралиста, но мне-то это все зачем?»

– Шарабаны – это жуткая штука, – заметил он. – На кочках могут вытрясти из вас всю душу.

– Но если вы не можете позволить себе «Роллс-Ройс», то приходится ездить на шарабанах, – яростно заявил Бристоу.

Полковник молча уставился на него, а мистер Саттерсуэйт подумал: если мне не удастся как-то успокоить этого человека, то вечер окажется очень неудачным.

– Чарнли меня всегда сильно интересовал, – заметил он. – Я был там всего один раз после трагедии. Мрачный дом – наверняка полон привидений…

– Это верно, – сказал Бристоу.

– Вообще-то там всего два оригинальных призрака, – вмешался в разговор полковник. – Говорят, что там по террасе разгуливает Карл Первый[56], держа голову под мышкой – правда, я не помню почему. А еще там есть Плачущая Дама с Серебряным Кувшином, которая всегда появляется после смерти одного из Чарнли.

– Полная ахинея, – насмешливо произнес Бристоу.

– Семья вообще очень несчастная, – поспешно произнес мистер Саттерсуэйт. – Четыре владельца титула умерли насильственной смертью, а последний лорд Чарнли вообще совершил самоубийство.

– Жуткое дело, – мрачно заметил Монктон. – Я был там, когда это все произошло.

– Это было лет четырнадцать назад, правда? – вспомнил мистер Саттерсуэйт. – И с тех пор дом стоит покинутым.

– Меня это не удивляет, – сказал Монктон. – Для молодой девушки это, должно быть, было жутким шоком. Они были женаты всего месяц и только что вернулись из свадебного путешествия. По этому поводу был устроен большой бал-маскарад. И когда гости стали собираться, Чарнли заперся в Дубовом кабинете и застрелился. Такого просто не бывает… Прошу прощения?

Он резко повернулся налево, взглянул на мистера Саттерсуэйта и смущенно засмеялся.

– У меня начинаются видения, Саттерсуэйт. Иногда мне кажется, что на пустом стуле кто-то сидит и что-то мне говорит… Так вот, – продолжил он после короткой паузы, – это был ужасный шок для Аликс Чарнли. Она была одной из самых очаровательных девушек, которых вы встречали в своей жизни, и была полна того, что называют жизненной энергией, – а теперь сама превратилась в призрак. Я не видел ее уже много лет – кажется, бо́льшую часть времени она проводит за границей.

– А мальчик, ее сын?

– Он в Итоне. Что будет делать, когда вырастет, – не знаю. Но мне почему-то кажется, что в старой усадьбе он жить не будет.

– Там можно было бы устроить неплохой общественный парк, – вставил Бристоу.

Полковник Монктон посмотрел на него с холодным отвращением.

– Нет, нет, вы так не считаете, – сказал мистер Саттерсуэйт. – Если бы вы так считали, то никогда не нарисовали бы этой картины. Традиции и соответствующая атмосфера – вещи взаимосвязанные. Для того, чтобы их создать, требуются сотни лет, а вот если они разрушаются, то восстановить их в течение суток просто невозможно… Давайте пройдем в курительную комнату, – предложил он, встав из-за стола. – У меня там есть несколько фото усадьбы, которые я хотел бы показать вам.

Мистер Саттерсуэйт был фотографом-любителем и гордым автором книги «Дома моих друзей». Друзья, о которых шла речь, были довольно высокопоставленные, а сама книга представляла мистера Саттерсуэйта большим снобом, чем он был на самом деле.

– Вот это фото я сделал в Комнате перед террасой в прошлом году, – пояснил хозяин и протянул его художнику. – Видите, угол практически такой же, как на вашей картине. Прекрасный ковер – жаль, что фото не может передать его цвет.

– Я его помню, – сказал Бристоу, – роскошный оттенок. Он светился, как пламя. Правда, выглядел он в той комнате немного не на месте. Не тот размер для такой большой площади с ее черными и белыми клетками. Больше в комнате ковров нет, и он портит всю декорацию – выглядит как большое кровавое пятно.

– Может быть, именно он подсказал вам идею вашей картины, – предположил мистер Саттерсуэйт.

– Все может быть, – задумчиво сказал художник. – Хотя, по законам жанра, трагедия должна была произойти в комнате, украшенной панелями, рядом с этой.

– В Дубовом кабинете, – согласился полковник. – Да, эта комната больше подходит для всяких привидений. Там есть даже замаскированная исповедальня – за сдвижной панелью возле камина. Рассказывают, что Карл Первый однажды там прятался. В этой комнате двух человек убили на дуэли. И именно там Реджи Чарнли и застрелился…

Он взял у художника фотографию.

– Так вот же этот бухарский ковер! Стоит никак не меньше двух тысяч фунтов. Когда я был в усадьбе, то он лежал в Дубовом кабинете – там ему и место. На большой площади из мраморных плит он выглядит просто глупо.