Таинственный остров

Но, прежде чем пуститься в плавание, следовало позавтракать, а кроме того, захватить провизию с собой — на тот случай, если прогулка затянется до вечера. Сайресу Смиту тоже хотелось поскорее испытать бот, сделанный по его чертежам, и хотя он не раз менял некоторые детали по совету моряка, но все же не был так непоколебимо уверен в судне, как Пенкроф, и надеялся, что моряк откажется от намерения отправиться на остров Табор, поскольку тот уже давно не заговаривал об этом. Сайресу Смиту было страшно подумать, что его товарищи отважатся пуститься в плавание на таком маленьком суденышке, водоизмещением не больше пятнадцати тонн.

В половине одиннадцатого все были на борту корабля, даже Топ и Юп. Наб и Герберт подняли якорь, зарывшийся в песок против устья реки Милосердия, и «Благополучный», подняв косой грот с развевающимся на мачте флагом острова Линкольна, вышел в открытое море под командованием капитана Пенкрофа.

Чтобы выйти из бухты Союза, надо было пойти на фордевинд, то есть полным попутным ветром, и колонисты могли убедиться, что при подобном ветре суденышко держит достаточную скорость.

Обогнув мыс Коготь, Пенкроф должен был держать курс по ветру, чтобы пойти вдоль южного берега; сделав несколько галсов, он заметил, что «Благополучный» может идти около пяти румбов от ветра, не сильно дрейфуя. Суденышко было весьма маневренным и вообще вполне годилось для лавировки.

Пассажиры восхищались ходом ботика. В их распоряжении было судно, которое при случае могло сослужить им службу. Теперешняя прогулка, при прекрасной погоде и свежем береговом ветре, была восхитительна.

Пенкроф держался в море в трех или четырех милях от берега, на траверзе бухты Воздушного Шара. Отсюда перед глазами колонистов открывался остров со всеми очертаниями побережья, начиная от мыса Коготь до Змеиного мыса.

— Как хорош вид отсюда! — сказал Герберт. — Посмотрите, господин Спилетт, на леса, как хвойные резко очерчиваются на молодой листве других деревьев… А гора Франклина! Видите, на вершине белые снежные пятна? О, как хорош наш остров!

— Да, наш островок ничего себе… — ответил Пенкроф. — Знаете, я люблю его, как любил когда-то свою бедную мать! Он такой же добрый… Он принял нас несчастными и нищими и всем наделил! Чего теперь не хватает его пятерым детям, которые словно с неба на него свалились?

— Всего вдоволь, Пенкроф; всего вдоволь, капитан, — ответил Наб.

И оба приятеля разразились страшным троекратным «ура» в честь своего острова.

В это время Спилетт, прислонившись к мачте, набрасывал в блокноте открывшуюся панораму.

Смит безмолвно глядел на остров.

— Ну, господин Сайрес, что вы скажете о нашем ботике? — спросил Пенкроф.

— Что ж, он построен недурно.

— А что вы думаете насчет дальнего плавания?

— Какого плавания?

— На остров Табор, например?

— Друг мой, — ответил Смит, — я думаю, что в крайнем случае можно, не колеблясь, отважиться выйти в море на «Благополучном» даже и в дальнее плавание; но, вы это знаете, мне бы не хотелось, чтобы вы отправились на остров Табор. Я в этом не вижу никакой пользы.

— Всегда приятно познакомиться со своими соседями, господин Смит, — ответил Пенкроф, упорно стоявший на своем. — Остров Табор — наш сосед, и заметьте, наш единственный сосед! Учтивость требует, чтобы мы побывали на нем, по крайней мере нанесли бы хоть один визит!

— Черт возьми! — сказал Спилетт. — Приятель наш Пенкроф решил всех превзойти в учтивости!

Моряку было немножко досадно: ему не хотелось огорчать Смита, и в то же время он желал во что бы то ни стало посетить остров Табор.

— Подумайте, Пенкроф, еще и о том, — продолжал Смит, — что вы не можете один отправиться.

— Мне будет достаточно одного компаньона.

— Значит, из пяти колонистов вы хотите лишить колонию двух?

— Из шести! А Юп?

— Из семи! — прибавил Наб. — Топ тоже идет в счет!

— Я уверен, что тут нет никакого риска, — продолжал Пенкроф.

— Может быть; но, я повторяю вам, отважиться на такое путешествие — значит без всякой нужды подвергнуть себя опасности!

Упрямый моряк ничего не ответил.

Продержавшись некоторое время в море, ботик двинулся к берегу, направляясь к бухте Воздушного Шара. Необходимо было осмотреть узкие проходы между песчаными отмелями и рифами, чтобы в случае нужды поставить бакены, так как бухта должна была служить гаванью для бота.

До берега оставалось не более полумили, и надо было лавировать, чтобы при встречном ветре добраться до места.

Ботик двигался довольно тихо, потому что береговой ветер, отчасти задерживаемый высоким берегом, слабо надувал паруса.

Герберт, стоявший на носу и указывавший путь, по которому надо было следовать в проходах, вдруг воскликнул:

— К ветру, Пенкроф! Держи круче!

— Что такое? Камень?

— Нет… погоди, — сказал Герберт. — Не вижу хорошенько… еще к ветру… хорошо… так держи!..

Герберт растянулся вдоль борта, быстро опустил руку в воду и, поднимаясь, воскликнул:

— Бутылка!

Герберт держал в руке закупоренную бутылку!

Смит схватил бутылку. Не произнеся ни единого слова, он вытащил пробку и вынул отсыревший кусок бумаги, на котором было написано: