Таинственный остров

Они понятия не имели, что сейчас происходит у них на родине. Их неотступно преследовала мысль о родной стране — стране, которую раздирала Гражданская война в тот час, когда они ее покидали, — может быть, мятежники-южане до сих пор заливают ее потоками крови! Мысль эта наполняла их тревогой, и они часто беседовали о родине, не сомневаясь, однако, что правое дело северян восторжествует во славу Соединенных Штатов.

Однако за эти два года ни один корабль не прошел в виду острова, ни один парус не мелькнул на горизонте. Очевидно, остров Линкольна находился в стороне от морских путей и о нем никто не знал, о чем свидетельствовали также и карты. Иначе источники пресной воды, бесспорно, привлекли бы сюда корабли, несмотря на то что на острове и не было удобной бухты.

Вокруг расстилалось безбрежное море, которое было всегда пустынно, и колонисты знали, что никто не поможет им вернуться на родину, они могут рассчитывать только на самих себя. И все же у них была единственная возможность спастись, о ней колонисты и говорили как-то в начале апреля, собравшись в зале Гранитного дворца.

— Мне кажется, есть только одно средство покинуть остров Линкольна, — сказал Спилетт. — Это построить такой корабль, который мог бы продержаться на море несколько сотен миль. Если уж мы сделали лодку, то, мне кажется, сможем и корабль.

— И если плавали на остров Табор, так можно доплыть и до Туамоту! — прибавил Герберт.

— Разумеется, разумеется, — отвечал Пенкроф, который всегда имел первый голос, когда дело касалось морских вопросов, — не спорю, хоть известно, что плыть близко и плыть далеко — большая разница. Когда нас начало покачивать во время плавания на Табор, мы знали, что недалек берег, но пройти тысячу двести миль — совсем другое дело!

— Положим, это риск, и риск немалый, — сказал Спилетт, — но разве вы не рискнули бы?

— Я рискну когда угодно, господин Спилетт, — отвечал моряк, — и вы очень хорошо знаете, что я не такой человек, чтобы отступать…

— Помни, что у нас теперь прибавился матрос, — заметил Наб.

— Это кто? — спросил Пенкроф.

— Айртон.

— Правда, правда! — сказал Герберт.

— Если он согласится с нами отправиться! — сказал Пенкроф.

— Вы сомневаетесь, Пенкроф? — сказал Спилетт. — Что ж, вы полагаете, что, появись яхта лорда Гленарвана у острова Табор, Айртон откажется возвратиться на родину?

— Не уверяйте, я и так верю, что лорд приплывет, — отвечал Пенкроф, — и приплывет скоро, но к какому берегу он пристанет? Ведь пристанет-то он к острову Табор, а не к Линкольну!

— Это тем вероятнее, что острова Линкольна нет на географических картах, — сказал Герберт.

— Поэтому, друзья, — сказал Смит, — мы должны принять меры, чтобы приплывшие к Табору узнали, что Айртон и мы находимся на Линкольне.

— По-моему, проще всего оставить в хижине, где жил капитан Грант, а затем Айртон, записку с точными координатами нашего острова, да положить так, чтобы она бросилась в глаза Гленарвану или его спутникам, — предложил журналист.

— До чего же досадно, — воскликнул моряк, — что мы не сообразили сделать это, когда были на острове Табор!

— Нам это и в голову не могло прийти! — заметил Герберт. — Ведь мы понятия не имели о прошлом Айртона. Откуда нам было знать, что за ним обещали приехать; все стало известно только осенью, но тогда из-за ненастья нельзя было возвратиться на остров Табор.

— Да, — подтвердил Сайрес Смит, — тогда было уже поздно. Теперь придется ждать до весны.

— Но что, ежели шотландская яхта прибудет именно теперь? — спросил Пенкроф.

— Это вряд ли, — ответил инженер, — зимой лорд Гленарван не пустится в дальнее плавание. Но может статься, за те пять месяцев, что Айртон живет здесь, Гленарван уже наведался на остров Табор, если же нет, то у нас вдоволь времени, и мы не опоздаем; в октябре, когда наступит хорошая погода, отправимся на остров Табор и оставим там записку.

— Не повезло нам, — заметил Наб, — если яхта «Дункан» уже побывала в этих морях.

— Надеюсь, что нет, — отозвался Сайрес Смит, — Провидение не лишит нас возможности попасть на родину!

— Во всяком случае, — заметил журналист, — если яхта и подплывала к острову Табор, мы это заметим, когда будем там; на месте и решим, как поступать.

— Что ж, это разумно, — ответил инженер. — Итак, друзья, запасемся терпением и будем надеяться, что на яхте Гленарвана мы сможем вернуться к родным берегам; а если надежда нас обманет, тогда подумаем, как быть.

— Я только вот что скажу, — ответил моряк. — Если мы оставим остров Линкольна, так оставим его не потому, что нам тут плохо живется!

— Нет, Пенкроф, не потому, что плохо живется, — отвечал инженер, — а потому, что здесь мы оторваны от всего, что дорого человеку: от семьи, от друзей, от родины!

Приняв такое решение, колонисты больше не заводили разговор о постройке большого корабля, о дальнем плавании на север, к архипелагам, или на запад, к берегам Новой Зеландии, и приступили к повседневным делам, а именно занялись приготовлениями к третьей зимовке.