Таинственный противник

– Послушайте, Таппенс, – начал он, – вы не сделаете мне одолжение? Я хочу, чтобы Джейн в этот вечер была соответственно прикинута. Вы ведь все придете ко мне на ужин в «Савой», понимаете?.. Не надо экономить. Я ясно выразился?

– Ну конечно, – передразнила его Таппенс. – Мы будем наслаждаться! Будет приятно разодеть Джейн. Краше ее я еще никого не видела!

– Это точно, – горячо согласился с ней американец.

Его энтузиазм заставил глаза Таппенс озорно блеснуть.

– Кстати, Джулиус, – заметила она с притворной скромностью, – я… я еще вам не ответила…

– Не ответили? – переспросил Джулиус, побледнев.

– Ну, помните… тогда… когда вы сделали мне предложение, – запинаясь, продолжила Таппенс, опустив глаза, как заправская девушка из Викторианской эпохи, – и еще сказали, что НЕТ, как ответ, не принимается. Я хорошо все обдумала…

– И?.. – спросил Джулиус. Его лоб покрылся каплями пота.

Неожиданно Таппенс смилостивилась.

– Вы колоссальный идиот! – сказала она. – Какого черта вы это сделали? Я же уже тогда видела, что совершенно вас не интересую!

– Совсем нет! Я уважал… и до сих пор уважаю… и у меня самая высокая оценка… и я вами восхищаюсь…

– Как же! – произнесла Таппенс. – Это как раз те чувства, о которых очень быстро забывают, когда появляются другие! Не так ли, старина?

– Я не знаю, о чем вы говорите, – неловко сказал Джулиус, но на его физиономии появилось большое красное пятно.

– Черт вас побери совсем, – отпарировала Таппенс и, рассмеявшись, закрыла дверь, но тут же снова приоткрыла ее. – У меня теперь на всю жизнь останется ощущение, что меня обольстили и бросили, – произнесла она с достоинством.

– Кто там приходил? – спросила Джейн, когда Таппенс вернулась в комнату.

– Джулиус.

– А что ему было надо?

– Думаю, что он хотел увидеть тебя, но я его не пустила. До сегодняшнего вечера, когда ты потрясешь всех, как король Соломон во всем блеске своей славы, он тебя не увидит. А теперь – собирайся! Мы идем по магазинам!

Для большинства жителей Англии «День труда», о котором так много говорили, прошел как и любой другой, подобный ему, день. В Гайд-парке и на Трафальгарской площади произнесли соответствующие речи. По улицам бесцельно бродили противоборствующие процессии, распевавшие «Красный флаг»[66]. Газеты, которые писали про всеобщую забастовку и установление царства террора, были вынуждены виновато склонить свои головы. Те же из них, кто был посмелее и понахальнее, заявили, что порядок удалось сохранить только благодаря их усилиям. В воскресных выпусках появилась небольшая заметка о внезапной кончине сэра Джеймса Пиля Эджертона, знаменитого королевского советника. В понедельник появились некрологи, с уважением описывавшие его карьеру. Причины внезапной смерти юриста нигде не упоминались.

Томми был прав в своей оценке создавшейся ситуации. Все это был театр одного актера. Лишившись своего вождя, организация немедленно развалилась на куски. Краменин раньше времени вернулся в Россию, покинув Англию ранним воскресным утром. Банда поспешно бежала из Астли Прайорс, второпях оставив после себя множество компрометирующих документов. Имея в своем распоряжении эти документы, дополненные информацией из небольшого коричневого дневника, который обнаружили в кармане мертвого и в котором он подробно описал весь замысел переворота, правительство в самый последний момент созвало конференцию. Лидерам лейбористов пришлось признать, что их использовали втемную. Правительство пошло на некоторые уступки, которые были с радостью приняты. Все выступили за Мир, а не за Войну!

Но Кабинет министров знал, по какой узкой тропке пришлось пройти, чтобы избежать полной катастрофы. И в памяти мистера Картера навсегда осталась сцена, произошедшая накануне в доме в Сохо. Он входит в эту убогую комнату, чтобы увидеть великого человека, своего давнего друга, мертвым – преданным его собственными деяниями. Из кармана трупа он достает этот несчастный проект договора – и там же и тогда же, в присутствии еще трех человек, превращает его в пепел… Англия спасена!

И вот теперь, вечером 30‑го числа, в отдельном зале «Савоя», мистер Джулиус П. Хершайммер принимал своих гостей.

Мистер Картер прибыл первым. Вместе с ним появился холерического вида пожилой джентльмен, при виде которого Томми покраснел до корней волос. Он вышел вперед.

– Ха! – воскликнул пожилой джентльмен, рассматривая его покрасневшими глазами. – Так, значит, это ты мой племянник? Не на что посмотреть. Но свою работу ты, кажется, выполнил на «отлично»… Наверное, твоя мать не так уж и плохо тебя воспитала, в конце концов. Давай так – кто старое помянет, тому глаз вон, а? Ведь ты же мой наследник – я собираюсь выделить тебе ежегодное содержание. Да, и можешь считать Чалмерс-парк своим домом.

– Благодарю вас, сэр. Это очень щедро с вашей стороны.

– А где эта молодая леди, о которой я так много слышал?

Томми представил ему Таппенс.

– Ха! – сказал сэр Уильямс, рассматривая ее. – В мои молодые годы девушки не были такими.