Таинственный Рафаэль

Странно, но прототип Аристотеля до сих пор не найден. Этот философ идет уверенной походкой, вытянув перед собой одну руку и зажав в другой «Никомахоеу этику». В этом трактате он исследовал мотивы человеческого поведения и утверждал, что правда находится исключительно в реальном мире. Исследователи отмечали, что в этом тексте он открыто критиковал теории Платона, иногда довольно презрительно: «Некоторые думали, что помимо этих многочисленных благ есть и некое другое – благо само по себе, служащее для всех этих благ причиной, благодаря которой они суть блага»[40]. Отсылка к миру идей вполне ясна, и противопоставление очевидно. Санти удалось рассказать о споре двух ученых мужей – пожилого, облысевшего и молодого, красивого – одним жестом и одной позой. Не только их руки зримо выражают соответствующие теории, но и взгляды философов скрещиваются, как шпаги. Они готовы сразиться в философской битве.

Одно их присутствие вызывает живейшие дебаты в толпе молодых людей и учителей, которых Рафаэль расположил без видимого порядка по бокам сцены. Рядом с Платоном и Аристотелем открываются два крыла их почитателей, которые, как театральные занавесы, отгораживают их от окружающих. Справа от Платона можно увидеть старца, одетого в одну тунику, без плаща. Его профиль напряжен, а взгляд невозможно ни с кем спутать – перед нами Сократ. Рафаэль скопировал до мелочей бюст философа, хранящийся в папских коллекциях.

Художник чувствовал себя совершенно свободно в обращении с современными моделями и античными сюжетами, которые обретали новую жизнь в его умелых руках. Здесь появился один из главных персонажей платоновских диалогов. Руки Сократа демонстрируют, что Рафаэль застал его в момент объяснения собственных теорий группе внимательных слушателей. Одетый солдатом юноша с мечом – Алкивиад, афинский военный, которого философ особенно ценил. Симпатия была столь сильной, что он стал одним из главных героев «Пира» – может быть, самого популярного платоновского текста: ему Сократ объясняет, как рождается любовь между мужчиной и женщиной и между представителями одного пола. Санти изобразил Алкивиада полностью захваченным речью философа.

За его спиной суровый мужчина прогоняет резким и неожиданным жестом трех персонажей, заходящих справа. Один из них даже бежит – с книгой и свитком в руках. Это софисты, умелые ораторы, демагоги, старающиеся разбить любую теорию, играя пустыми словами. Настоящая опасность для культуры, ищущей правды путем сравнения различных идей. Один из софистов требует объяснений столь враждебной реакции, другой хватается за голову от отчаяния, но наибольшая энергия исходит от полуобнаженного юноши. Его вход на сцену полон силы, исходящей извне и уравновешивающей жесты Сократа и его собеседников. За их спинами видны весьма любопытные барельефы: тритон, ловящий нимфу, которая старается выскользнуть из лап похотливого морского монстра, а прямо над ними группа фигур движется в яростном экстазе. Рафаэль не оставил без внимания эти, казалось бы, второстепенные детали. Здесь изображена любовная страсть – эмоция, которой ведает бог Аполлон, изображенный над фигурами внутри небольшой ниши.

Именно он призывает к поиску истины, охватывающему других персонажей. Мужчина, на голове которого водружена корона из виноградных листьев, погружен в чтение книги, которую придерживает глядящий на нас амур. Он священник вакхического культа. Многие думают, что это Эпикур – философ, видящий поиск удовольствия в любом человеческом действии, но мы не можем утверждать этого с точностью. Что несомненно – так это то, что его лицо напоминает Ингирами по прозвищу Федра – эрудита, отличавшегося округлыми формами и страстью к удовольствиям. Полная противоположность сидящему чуть ниже, на первом плане Пифагору. Санти запечатлел его в момент, когда он с ручкой и чернильницей в руках пишет объяснения к чертежу, нарисованному на доске: там изображена четырехструнная лира с указанием числовых отношений, которые определяют высоту звука. Показать ученого демонстрирующим теорему своего имени было бы слишком просто: группа интеллектуалов папского двора, подсказывающая художнику детали для его фрески, склонила его к более изысканным формам выражения.

Группа интеллектуалов папского двора, подсказывающая художнику детали для его фрески, склонила его к изысканным формам выражения.