Таинственный сосуд времени

Собственно, фигуры как таковой почти не было, она выцвела и осыпалась, осталось только лицо. Лицо некоего создания, которое следило за происходящим, следило за страданиями грешников с торжеством и насмешкой.

Узкое волчье лицо с пронзительным, неотступным взглядом…

Это лицо с фрески было удивительно похоже на лицо сегодняшнего заказчика!

Пауль невольно вздрогнул от этой мысли – но поспешно отогнал ее и продолжил работу.

Ловким, умелым движением он протянул горлышко бутылки сквозь стенку. Стекло начинало остывать, оно было уже не таким податливым, но Пауль успел придать ему нужную форму, соединил горлышко с дном бутылки, создав открытое устье.

Он снова почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд, снова оглянулся…

Тени в углах мастерской стали гуще, живее – и среди ежесекундно меняющихся, переменчивых фигур и лиц он разглядел то самое лицо… узкое, хищное, волчье лицо с правой алтарной створки… лицо сегодняшнего заказчика.

Пауль одним движением перерезал стеклянную пуповину, отделил готовую бутылку от стеклодувной трубки, оглядел ее внимательным, любовным взглядом творца… новая бутылка была подобна новорожденному ребенку.

Пауль невольно подумал о собственном сыне, который умирал в соседней комнате. Нет, он не умрет, он должен победить болезнь… Он отбросил ужасную мысль, поставил бутылку на полку с готовыми изделиями и невольно залюбовался ее необычной и в то же время удивительно совершенной формой.

И тут из угла мастерской раздался хрипловатый голос:

– Браво, это именно то, что я хотел…

Пауль оглянулся.

Тень с волчьим лицом сгустилась, обрела объем и плотность, и в мастерской появился тот самый человек, который заказал ему эту необычную бутылку.

Черный бархатный камзол с меховой опушкой, узкое лицо, зеленые волчьи глаза… как он попал в мастерскую? Ведь Пауль запер на ночь двери дома…

– Я могу забрать ее?

– Обождите, сударь! Она еще не остыла. Я обещал отдать ее вам утром.

– С кем ты разговариваешь? – Пауль услышал голос жены. Она стояла в дверях, бледная и дрожащая.

Пауль хотел ответить, что разговаривает с заказчиком – но не увидел того. В мастерской никого не было, кроме него самого и Мицци.

– Наш мальчик умирает! – проговорила жена дрожащим, сорванным голосом.

Он бросился за ней в спальню.

Малыш метался в кровати, глаза его были полузакрыты, лицо покрывали красные пятна, дыхание было частым и неровным.

Пауль схватил его маленькие ручки и почувствовал, какие они горячие.

– Не дай ему умереть! – воскликнула Мицци. – Только не дай ему умереть!