Таинство (ЛП)

Их взгляды встретились, но лишь на мгновение. Ножки стула проскрежетал по полу, Эрик встал и отошел к окну. Он смотрел на темную улицу, возможно, в поисках того самообладания, за которое боролся Чарльз.

До этого момента Чарльз не был уверен. Он предполагал — надеялся, если быть честным с собой — но не знал наверняка. Той вполне реальной любви, которую Эрик до сих пор чувствовал к Магде, было достаточно, чтобы затуманить восприятие Чарльза. Когда он посмотрел через комнату на Эрика, его сердце должно было разбиться за них обоих, но вместо этого он почувствовал безумную, безрассудную радость.

Слишком эгоистичную радость. Он осознавал это.

Чарльз тоже встал.

— Это к лучшему. Ты ведь понимаешь, не так ли?

Эрик в ответ лишь пожал плечами.

— Какое-то время вдали отсюда — немного ясности…, — Чарльз пытался найти нужные слова, затем понял, что они не придут, потому что он не говорил всю правду. Но как он мог сказать правду, не ранив их обоих еще больше?

Голос Эрика был грубым, когда он сказал:

— Я с самого начала знал, что ты принадлежишь церкви. И если я забыл об этом, то это только моя вина.

— Нет. Я тоже забыл.

Наконец Эрик снова повернулся лицом к Чарльзу. Его улыбка была такой печальной, такой покорной, что безумная радость в сердце Чарльза разбилась о ее мелководье.

— Я буду скучать.

— Я тоже.

Они подошли друг к другу. Объятие было неуклюжим поначалу, но затем Чарльз подумал, что это, возможно, их единственный раз, и сильнее обхватил руками плечи Эрика. Эрик прижал его ближе к себе, и так они неподвижно стояли в тишине долгое время.

Чарльз никогда раньше не испытывал простого уюта объятий любимого человека, ни разу за всю свою жизнь. Вместо вины или стыда, которые он должен был ощутить, или развратной похоти, которую некоторые священники ассоциируют с гомосексуальным желанием, он почувствовал только любовь.

— Почему? — взмолился Чарльз. — Господь, почему я ощущаю благодать в объятиях мужчины, с которым не могу быть вместе? Как эта любовь может быть грехом в твоих глазах? Почему следовать за тобой значит пожертвовать той близостью с другим человеком, которую я мог бы иметь с Эриком?

Ответа не было, и слезы наполнили его глаза. Он попытался сморгнуть их назад, но одна капля собралась на его скуле, прочертила дорожку вдоль лица и упала на футболку Эрика. Они стояли в такой тишине, что он четко услышал звук падения капли.

Эрик тоже его услышал. А может просто почувствовал влагу на своем воротнике.

— Чарльз. Не надо, — он отстранился достаточно, чтобы заглянуть Чарльзу в лицо. Чарльз покраснел, чувствуя, что не может справиться с дрожью. И все же ему не было стыдно, что Эрик видит его таким.

Мягко и осторожно Эрик поцеловал влажную дорожку на его щеке.

Чарльз знал, что не должен, что это будет нечестно по отношению к ним обоим, но потянулся к его губам, поймав себя только тогда, когда Эрик тоже потянулся к нему. На какой-то момент они замерли в ужасной нерешительности, близко, но все еще недостаточно, каждый боялся, каждый ждал, что сделает другой.

Но это именно Чарльз соединил их губы в поцелуе.

Один быстрый нежный поцелуй. Еще один. И еще. Губы Эрика поймали и захватили его собственные, переплавляя всю внутреннюю печаль в бездумное блаженство. Чарльз осознал лишь момент, когда губы Эрика разомкнулись, а затем поддался поцелую, который всецело его поглотил.

— Ох, — прошептал он, когда они отстранились, переводя дыхание. — Это проще, чем кажется.

— Что?

— Поцелуи.

Несмотря на эмоциональность момента, ужас на лице Эрика практически заставил Чарльза рассмеяться.

— Я и не подозревал, что ты был таким прилежным священником. Неужели, никогда? Ни разу?

— Была пара девушек в старшей школе, но только легкие поцелуи, правда, — Чарльз провел пальцами по волосам на затылке Эрика. — Это был первый поцелуй, которого я по-настоящему хотел.

— Тогда ты должен получить еще один.

— Эрик. Нет.

Они не размыкали объятий, но все же были слишком далеко друг от друга.

— Когда ты уезжаешь в Рим? — наконец спросил Эрик.

— Еще окончательно неизвестно, поеду ли я. Но, если все получится — возможно, через шесть недель.

— Мы увидимся до этого? Помимо работы. Ты же не перестанешь приходить в офис, правда?

— Конечно, нет, — их работа была слишком важна, чтобы отказаться от нее из-за личных переживаний. — И мы сыграем еще одну партию в шахматы. Я обещаю тебе это.

— Чарльз.

— Прости меня. Я не хотел быть таким косноязычным, — он вздохнул. — Да. Мы увидимся. Я знаю, что нам нужно поговорить. Но сейчас я должен идти.

— Должен? — от низких ноток в голосе Эрика спина Чарльза покрылась мурашками.

— Да, думаю, я должен.

Объятия распались, каждый из них отстранился одновременно. Эрик убедился, что Чарльз не забыл роман, который хотел одолжить. И спустя пять минут Чарльз уже был на улицах Нью Йорка. Горячий воздух покрыл кожу капельками пота под грубой тканью его дешевой одежды. По всем правилам он должен был чувствовать вину. Но несмотря на то, насколько ошеломленным и огорченным Чарльз был, он не мог избавиться от стойкого ощущения радости.